Юрий Иванов, Петр Волошин
В сердце мы едины!
Сегодня эволюция сознания людей идет семимильными шагами. Если раньше на понимание тех или иных общественных процессов уходили целые исторические эпохи, то сейчас время настолько уплотнилось, что на протяжении одной человеческой жизни просматриваются, осмысливаются судьбы целых поколений. Все это не случайно. История человечества знает разные ритмы своего развития. Период 2000 года знаменателен тем, что в нем одновременно сходятся определяющие циклы — земные, галактические, биологические, геологические, вековые, тысячелетние и т.д., о которых особо отмечают и исторические источники и последние научные исследования в области биоэнергетики, ритмологии, информатики и т.д. Идет мощный процесс проявления и самоопределения: в геополитике народов и народностей, социально–экономических отношениях общественных образований, духовных и нравственных ценностных ориентациях социальных институтов, индивидуумов. На смену Человека–социального приходит Человек–вселенский, для которого понятие «дом» вмещает понятия Земли, Вселенной, Человека, как единого сущего, наделенного Разумом и Любовью. В стремительной эволюционной спирали все наши извечные социальные проблемы — национальные, расовые, классовые и т.д. — на всех уровнях сознания претерпевают трансформацию в проблему сознательного человеческого бытия, единства внутреннего и внешнего мира, постижения природы человека.
С этой точки зрения на новую высоту понимания поднимается и проблема взаимоотношений русской и украинской культур. Придавая должную значимость изучению социально–исторических условий по данной проблеме, предлагается взгляд с позиции гносеологических корней природы человека. Познание человека в любой области жизнедеятельности адекватно познанию им себя, своего внутреннего мира. И чем полнее ему открываются внутренние тайны, тем глубже и шире он смотрит на внешний мир, потому что это единый процесс. Эволюционное учение, природная практика Иванова Порфирия Корнеевича открывают новый взгляд на природу человека, его историю, культуру. Единый образ человека, природы, окружающего мира, представленный его учением, входя в практику, жизнь людей направляет все процессы познания, преобразования действительности, от мышления до поведения, в русло целостной картины мира, с видением причинно–следственных связей на всех уровнях сознания, таким образом давая возможность решать все вопросы бытия в развитии, позитиве, созидании. Единство мировоззренческих аспектов на уровне двух культур можно видеть на примере двух его трудов: «Бог родился в России» (1972г.) и «Батько отец украинской родной» (1976г.). На основе данных воззрений и подготовлен настоящий материал.
Первый тезис: это взгляд на эволюцию человека, как развитие его культуры, а не развитие производительных сил. Есть элементы культуры преобразования мира, которые раскрывают духовный мир человека в единении с природой, а есть с точки зрения подчинения, потребления природы. И как бы ни были велики достижения техники и искусства человека при потере его первородных качеств, они лишь будут уводить от главной дороги жизни. Да, утончение познания, мастерства будет происходить, но эволюции не будет. Пример: культура общества, организация которого основана на принципах саморегуляции (институт волхвования, вече, рада) гораздо выше культуры общества, организация которого основана на принципах любой, пусть самой демократической иерархии управления, с супер техническим, информационным и другим обеспечением.
Второй тезис: сознание и культура единое целое. Понимание культуры определяется как проявление сознания человека, его духовного богатства, полноты мировоззрения, палитры нравственных и душевных качеств.
Третий тезис: критерии оценки сознания, культуры исходят из понимания адекватности человека природе, его приближенности к ее стихиям: воздуху, воде, земле. Живое, освещенное разумом приближение к стихиям, когда в сознании человека снимается барьер между внутренним и внешним состоянием, является главным при определении оценочных критериев сознания, а не потребительское отношение к стихиям как к среде обитания. Можно, например, иметь большие знания о воде: с точки зрения химического состава, физического состояния, гидромеханики, но не обладать исконным свойством первородного человека — воспринимать воду как субстанцию, которая его родила, как единое целое: «я» — «вода», видеть в ней себя, свои мысли, чувства, действия. В первом случае — однобокий взгляд на природу, во втором — кругозоркий, эволюционный.
Проблема взаимоотношений русской и украинской культур прежде всего видится в контексте взаимоотношений языков, так как они являются главными носителями и выразителями культурных ценностей народов. Есть историческая гипотеза, что ранее существовал единый праязык, который объединял всех славян. Затем когда народы стали обосабливаться, приспосабливаясь к потребительским качествам природы, произошла привязка к региональным условиям и в результате центробежных тенденций язык получил видоизменение.
Принципы универсальности, системности говорят о единстве, взаимообусловленности и тождественности природных процессов. Так как сердце задает жизненные, творческие импульсы всему организму человека, так и в общности всех народов есть единые пракорни, которые через века несут их созидающую силу. И сегодня главное состоит в том, чтобы направить все наши творческие усилия на изучение этих пракорней, на продвижение национального самосознания к единению народов, их культур, осознанию единого начала. Древний миф о строительстве Вавилонской башни как раз свидетельствует о разрушительной центробежной тенденции в историческом развитии человечества: тогда единое сотворить не смогли. Сейчас же, если будут отсекаться пракорни, то мы и друг друга понимать не будем.
Во всем мире наблюдаются центростремительные тенденции. Они проявляются в интеграционных процессах: общественных, государственных, межгосударственных, политических, экономических, культурных. Но это внешняя сторона более глубинных процессов саморегуляции, выражение на всех уровнях социальной структуры так называемого «колхозного строительства». Для русской и украинской культур интеграционный круг уже пройден. Народы находятся в состоянии самосознания. Поэтому, в данном случае, не интеграция, а дальнейшее единение культур на основе постижения праязыка в каждом своем языковом пространстве обеспечит эволюцию, развертывание. Понятие праязыка не только историческое, а, прежде всего, это сакральный первоэлемент природы человека, который находится во вневременных параметрах и его изучение обусловит творческие процессы самораскрытия и самореализации. И этот принцип правомерен для всех языков.
В данном рассуждении видятся следующие моменты.
Первое — единение языковых форм. Но не замещение. Менталитет народа отражен в языке и если, например, украинский язык будет, замещаться английским, то будет происходить разрушение культуры, будет инволюция.
Второе — язык отражает состояние человека: психофизическое, биологическое, образное видение мира. Если у людей будут произрастать тенденции единого образа звена «Человек — Природа», то тогда язык, как производное этого образа, не будет изначально источником конфликта.
Третье — энергетическое состояние языка с точки зрения вибрации (звуковой формы, графики, орфографии и т.д.) в открытой природе должно быть универсальным. Чем дальше язык от природы, тем больше у него технических терминов, условностей.
Поэтому, насколько мы ей открыты, наиболее естественным для живого человека является русский язык. Украинский язык более житейский и многие его элементы, как образы, расплывчатые. Например, русское слово — «мечта» и украинское — «мрiя». По древнерусской азбуке, представленной в печати известным писателем А.Иванченко, это звучит так: «мечта» — в тебе согласие наше освещенное разумом; «мрiя» — свет рода нашего. Или: «волна» — познание постоянной любви нашей к разуму: и «хвиля» — хор познания любви солнца. Учитывая долю субъективизма при прочтении, определенно можно сказать, что в украинских словах наблюдается меньшая смысловая нагрузка чем в русских, вместе с тем, формообразующая сторона слова, в том числе мелодичная, приобретает ярко выраженный характер. Но на лицо — единый корень, источник, и это для настоящего исследователя важнее всего, потому что это путь к познанию, развитию. Если есть единое слово для русского и украинского языков — то это и есть та праоснова первородного языка. Нужно вести поиск единых понятий, а потом дифференцировать по диалектам: пензяки — говорят нараспев, полтавчане — «л» смягчают и т.д. Это уже отражение Вавилона. Необходимо выдержать центростремительные тенденции, единение.
Родники рек проистекают из единого тела Матери–Земли. Так и культуры русская и украинская исходят от единого первоисточника. И нам главное знать про этот источник, устремляться к нему, чтобы придти к своему первородному состоянию: Разуму, Любви, Совести.
Откуда есть пошла украинська земля?1,2
В. Иванчук
«Окраина — отдаленная, пограничная область, район государства» — так определяет современный словарь русского языка С. И. Ожегова слово «окраина». В этом словаре нет слова «украина», но есть слова «украинцы» (восточнославянский народ, составляющий основное население Украинской ССР) и «украинизировать» (сделать (делать) украинским по языку, обычаям, культуре).
Выходит, если верить словарю, украинцы — сделанный народ? Можно было бы посчитать сие абсурдным, если бы не... исторические факты.
На географических картах Украина появилась тогда, когда Маяковский замечал о Польше, что де «еще за географические новости». В 20–е годы Украина еще не была «географической новостью» — дело пока ограничилось новостью политической. В 1922 году декретом большевиков Скрыпника и Гунько слово Малороссия было заменено словом Украина, а русский язык — украинским. Слово «украинец» было настолько не известно в России, что, когда его стали навязывать населению, то люди (в том числе и малороссы) спрашивали друг у друга, где на нем ставить ударение.
Значит «украинцев» сделали из малороссов? Но кто? И зачем?
Термин «Украйна» впервые ввел в широкий оборот Стефан Баторий, польский король. Причем «украйнами» он называл бывшие земли Руси, захваченные Польшей. Постепенно словцо перешло и на земли Московской Руси, куда бежали от польских зверств карпаторуссы и малоруссы, когда появилась их «слободская украйна» с центром в Харькове.
Особое значение в украинизации имел Львов. Когда он стал центром одного из польских воеводств, то поляки ввели на его территории польский язык в качестве государственного. Коренное население его не приняло. И тогда во Львовских униатских центрах был разработан искусственный «украинский» язык — своеобразный сленг из малоросского сельского диалекта, польского средневекового литературного языка, польского идиша и немецкого идиша. Загляните в украинско–русский словарь, и обнаружите там немало немецких. Польских, а то и английских слов.
Насильственное введение надуманной искаженной «мовы», обьявленной «рiдною», в официальную переписку на юге России вызвало в свое время сильное неудовольствие, и даже большевикам пришлось отказаться от этой затеи.
Малороссийская разновидность русского языка — явление не так уж и старое. Во всяком случае, до татарского ига о какой–либо разнице не может быть и речи. «Русская правда», «Слово о полку Игореве» и прочие памятники Киевского периода написаны на русском языке и уж никак не на украинском. И даже после того, как «украинизаторы» выбросили из русской азбуки три буквы и прибавили две новые, испортив малороссийское наречие польским и немецким влиянием, — даже и в таком изуродованном виде он не перестал быть русским языком. Еще в середине XIX века сами малороссы протестовали против попыток «новаторов» заменить русский литературный язык «рiдной мовой», доказывая в публикациях, что нет «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык также понятен для малороссов, как и для великороссиян и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами и в особенности поляками так называемый украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных и губительных для Малороссии», — заключал в 1863 году министр внутренних дел П.А. Валуев.
Однако царское правительство, не понимавшее национального вопроса и никогда им не занимавшееся, не вникло в такие мелочи, как «алфавит», и в Петербурге, равно как и в Москве, свободно печатались на «украинском» языке книги, в коих рассказывалось, что злые москали угнетают бедных украинцев.(Когда же разразилось польское восстание, правительство не нашло ничего другого, как запретить малороссийское наречие, чем дало козырь сепаратистам: они получили ореол мучеников за народ).
Совсем не так относились к «правопису» в соседней Австро–Венгрии. Там давно оценили политическое значение правописания у подчиненных и неподчиненных ей славян. Ни одна письменная реформа на Балканах не проходила без ее внимательного наблюдения и участия. Считалось большим достижением добиться видоизменения хоть одной–двух букв и сделать их непохожими на буквы русского алфавита. Для этого прибегали ко всем видам воздействия, начиная с подкупа и кончая дипломатическим давлением. Варфоломей Копитар, дворцовый библиотекарь в Вене, еще в 40–х годах XIX века работал над планом мирной агрессии в отношении России. Он ставил задачей, чтобы каждая деревня там писала по–своему. Вот почему в Галиции возникла мысль заменить русскую азбуку фонетической транскрипцией, что и было сделано: уже в 70–х годах ряд книг и журналов печатались таким образом.
Завоевывать народы можно не только оружием. Когда при Екатерине II русские земли вернулись к России (в честь чего царица повелела выбить медаль с надписью «Отторженная возвратих»), то название «украина» потеряло смысл, так как наши границы настолько продвинулись на запад, юго–запад и юг (Польша вошла в состав Российской империи), что географически Поднепровье (Украина) стала скорее серединой, нежели «украиной».
Значительная часть польского общества не примирилась с этим актом, и некоторые поляки начали сейчас же после потери русских земель вести агитацию против России и ее императрицы. Польским политическим деятелям, в первую очередь, необходимо было доказать, что императрица Екатерина Великая — захватчица, отнявшая у Польши не русские земли, населенные чуждым России народом.
Сложившаяся к этому времени обстановка в Европе как нельзя больше благоприятствовала видам польских политических кругов. К концу XVIII века во Франции обосновался революционный порядок, порожденный так называемой Великой Французской революцией. На знаменах этой революции главным лозунгом значилась борьба с монархиями, а самой сильной европейской монархией, противостоящей безбожной революции, была Российская империя. И вот в ненавидевшей Россию революционной Франции появляется на французском языке работа польского эмигранта графа Яна Потоцкого, в которой впервые в истории утверждается, что на берегах Днепра живет не русский народ, а украинский, правда, славянского происхождения.
Этого оказалось недостаточно. Очень скоро другой польский граф Фаддей Чацкий предлагает новую теорию: украинский народ не имеет ничего общего со славянством; его предки — кочевники из орды укров. Нечего говорить, что никаких исторических данных об этой орде никому открыть не удалось.
Итак, в самом конце XVIII века в революционной Франции двумя польскими графами для борьбы с Россией был создан нерусский украинский народ.
Первым пропагандистом теории графа Яна Потоцкого был его родной брат Северин Потоцкий. Вопреки деятельности этого графа и его преемников, широкие слои населения Малороссии, а также Новороссии узнали о своем нерусском украинском происхождении лишь спустя столетие, после революции 1917 года, когда жители этих мест были переименованы революционерами из русских в чужестранных украинцев.
По–иному отнеслась к идеям Потоцкого и Чацкого великорусская и малорусская интеллигенция. Во второй половине XIX века она усилила свои сепаратистские устремления, опасные для единства русской нации. С 1863 по 1899 год в стране возникло много «украинизаторских» обществ. В 1877 году канцлер Германии Бисмарк (кстати, выросший на русских хлебах и получивший чин генерала в России) одобрил слово «Украина» для внедрения в качестве средства расчленения России, сказав: «Нам нужно создать сильную Украину за счет передачи ей максимального количества русских земель».
Мощная пропаганда украинизации началась накануне Первой мировой войны. Германия израсходовала на подрывную деятельность против России 6 миллиардов марок — на 20% больше, чем за 15 лет строительства своего военного флота. Правда, в 1917 — 1918 годах, когда в Киеве к власти пришли Скоропадский с Грушевским, они с лихвой вернули немцам их затраты, погнав в Германию руду, уголь, металл, хлеб масло, живой скот. Командующий немецким восточным фронтом Гофман в опубликованных в 1926 году мемуарах писал: «Украина — это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной деятельности русского народа».
«Но нельзя же ставить знак равенства между русским и украинцем, — скажет иной читатель, — только слепой не увидит различий между ними». Да, различия есть. Как есть они у архангелородца и астраханца, рязанца и пермяка. И если постоянно не только указывать на различия, но и культивировать их, то, умеючи, можно и «вырастить» новую нацию. Занимался же Лев Толстой написанием учебников тульского наречия для своей яснополянской школы, и если бы его опыты подхватила интеллигенция, (в Вятке были попытки издать учебник вятского наречия), то, глядишь, сегодня бы мы имели не только «незалежну Украину», но и «самоварную Тульскую республику. К счастью, наши предки за этнографическими различиями видели и скрепляющие нацию узы: общность истории, единство духа, одну религию. Николай Васильевич Гоголь, которого сегодня одни самостийники объявляют гением украинской литературы, а другие клянут за то, что «продался москалям», так писал о себе: «Скажу Вам, что я сам не знаю, какова у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы щедро одарены Богом и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой».
В недавнем прошлом, изображая СССР как семью народов, к числу младших относили и украинцев (малороссов). Между тем Малая Россия так называлась отнюдь не потому, что малороссов было меньше великороссов. Греки в каждой стране различали малую и большую части. Малая — центральная, главная, а большая — позднейшие приобретения. Так, Афины и Спарта — Малая Греция. Новые завоевания и приобретения — Великая Греция. Малая Азия — основа, цитадель. Великая Азия — позднейшие приобретения. Малая Русь — центр, древнейшая колыбель русского народа, священное место, откуда, по слову летописца, «есть пошла руськая земля». Потому–то для каждого русского Киевская Русь может быть только малой, т. е. главнейшей, древнейшей, ибо «мал золотник, да дорог» — русская поговорка.
Еще раз подчеркнем, что отторжение от России ее части, названой Украиной, началось с разделения языка. Язык был предметом самых неустанных забот «украинизаторов», причем не разговорный, а литературный язык. Малороссия в те времена располагала великолепным разработанным языком, занявшим в семье европейских языков одно из первых мест. Это русский язык. Самостийники злонамеренно, а иностранцы и некоторые русские по невежеству называют его «великорусским». Великорусского литературного языка не существует, если не считать народных песен, сказок и пословиц, записанных в XVIII–XIX веках. Тот, который утвердился в канцеляриях Российской империи, на котором писала наука, основывалась пресса и создавалась художественная литература, был так же далек от разговорного великорусского языка, как и от малороссийского. И выработан он не одними великорусами, в его создании принимали не меньшее, а, может быть, большее участие малороссы. Еще при царе Алексее Михайловиче в Москве работали киевские ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и другие. Они много сделали для реформы и совершенствования русской письменности. Велики заслуги и белоруса Симеона Полоцкого. В формировании общерусского литературного языка принимали участие юго–западные книжники Дмитрий Ростовский, Стефан Яворский, Феофан Прокопович. При Петре I наплыв малороссов мог навести на мысль об украинизации москалей, но никак не о русификации украинцев, на что часто жалуются самостийники. По грамматике, написанной в 1619 году украинским ученым Мелетием Смотрицким, свыше полутора столетий училось и малороссийское, и московское юношество, учился Григорий Сковорода и Михайло Ломоносов. Ни тому, ни другому не приходило в голову, что они обучались не своему, а чужому литературному языку. Оба сделали крупный вклад в его развитие. В Московщине и на Украйне это развитие представляло один общий процесс. Когда стала зарождаться светская поэзия и проза, у писателей тут и там не существовало иной литературной традиции, кроме той, что начинается с Нестора, с митрополита Илариона, Владимира Мономаха, «житий», «посланий», той традиции, к которой относятся Максим Грек, Курбский и Грозный, Иоанн Вишенский и Исайя Ковинский, Мелетий Смотрицкий и Петр Могила, Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев и Дмитрий Ростовский. Когда Богданович писал «Душеньку», Капнист «Ябеду», а Гнедич переводил «Илиаду» — они создавали «российскую», а не москальскую словесность. Ни Пушкин, ни Гоголь не считали свои произведения достоянием «великорусской» литературы. Как до, так и после Гоголя все наиболее выдающиеся писатели творили на общерусском литературном языке. Отказ от него означает духовное ограбление украинского народа. Не случайно же, что, когда на язык Квитки и Шевченко начинают переводить Шекспира, Байрона, Мицкевича, то для перевода не хватает в украинском языке ни слов, ни оборотов речи: их нужно заново создавать. К такому же обильному сочинительству слов должны прибегать и те авторы, что желают писать по–малороссийски для высокоразвитого образованного читателя. В этом случае отступление от народного языка, его искажение и умерщвление неизбежно.
Стоило ли изобретать велосипед? В том–то и дело, что «украинизаторам» не язык был нужен, не «рiдна мова». Всякому, мало–мальски знакомому с филологией, этнографией, историей, антропологией, ясно, что украинский вопрос не национальный, а политический, и что так называемая нация не столько «нация», сколько политическая партия, созданная и поддерживаемая усилиями тех, кто хочет навсегда расколоть на чуждые друг другу части единый русский народ. К сожалению, им многое удалось. Но провести географические границы гораздо легче. чем заставить народ жить не в согласии с тысячелетними традициями. И хотя малороссы и привыкли к навязанному им названию «украинцы», они не перестали быть русскими.
Не подлежит сомнению, что в нормальных условиях, при свободной, ничем не стесняемой воле народа, все самостийнические ухищрения и выдумки остались бы цирковыми трюками. Ни среди интеллигенции, ни среди простолюдинов не было почвы для их воплощения. Это превосходно знали сепаратисты. Один из них, Сриблянский, писал в 1911 году: «Украинское движение не может основываться на соотношении общественных сил, а лишь на своем моральном праве: если оно будет прислушиваться к большинству голосов, то должно будет закрыть лавочку, — большинство против него».
Формальный украинский национализм победил при поддержке внешних сил. Первая мировая война и революция — вот волшебные силы, на которых ему удалось въехать в историю. Все самые смелые желания сбылись, как в сказке: национально–государственная территория, национальное правительство, национальные школы, университеты, академии, своя печать, а тот литературный язык, против которого было столько возражений на Украине, сделан не только книжным, но и государственным.
Вторая мировая война завершила здание соборной Украины. Галиция, Буковина, Карпатская Русь, неприсоединенные дотоле, оказались включенными в ее состав. При Хрущеве ей отдан Крым. Все сделано путем сплошного насилия, интриг. Жителей огромных территорий даже не спрашивали об их желании или нежелании пребывать в соборной Украине. Русская и мировая демократия, поднимающая шум в случае малейшего ущемления какого–нибудь людоедского племени в Африке, обошла полным молчанием факт насильственной украинизации карпатороссов. Впрочем, при таком же молчании прошла и принудительная украинизация всего малороссийского народа. Ни простой народ, ни интеллигенция не были спрошены, на каком языке они желают учиться и писать. Он был предписан верховной властью. Интеллигенция, привыкшая говорить, писать и думать по–русски и вынужденная в короткий срок переучиваться и перейти на сколоченный наскоро новый язык, испытала немало мучений. Тысячи людей лишились работы из–за неспособности усвоить «державну» мову.
Избежали участи поголовной украинизации лишь те «хохлы», предки которых переселились в свое время на Волгу. Конечно, и они подверглись беспощадной большевицкой нивелировке, однако и поныне в таких селах, раскинувшихся на волжских берегах между Покровском и Ровным, как Анисовка, Квасниковка, Подгорное, Смеловка, Узморье, Березовка, Зауморье, слышна неповторимая, смачная малороссийская мова, а старшее поколение еще хранит старинный уклад жизни.
Когда появились малороссы на Волге? Первые колонии в Поволжье основали ссыльные казаки, так неосмотрительно поддержавшие гетмана Мазепу, переметнувшегося к шведам накануне Полтавской битвы. Затем к опальным казакам стали переселяться крестьяне Харьковской, Полтавской и других малороссийских губерний, покидавшие насиженные места из–за безземелья: пахотных земель в Малороссии стало не хватать возросшему населению. Заселение целинных приволжских земель продолжалось весь XVIII и первую половину XIX века. Большие колонии малороссов появились как на правом берегу — в Аткарском и Балашовском уездах Саратовской губернии, так и на левом, в Самарской губернии, причем малороссы селились не только на берегах Волги, но и в глубине Заволжья, на притоках великой реки — Еруслане и Торгуне.
1 Данная статья — компиляция работ исследователей «украинского вопроса» Николая Ульянова (США) «Откуда пошло самостийничество» (приложение к газете «Русский вестник», 1993 год), Игоря Бутенко «Что должен знать каждый об украинцах», газета «Свободное слово Карпатской Руси», США, июль–август 1971 г. — авт. В. Иванчук
2 Статья из книги «Мифы древней Волги», составитель В.И. Вардугин, Саратов, «Надежда», 1996 год приведена с небольшим сокращением — ред.
Земля — это семь Я! Семь моих Я — семья!
Иванова А.А., Гуманитарный центр Ивановых ВУГУ
«Чтобы познать бесконечное,
нужно уйти от конечного»
Учитель Иванов
Первый вопрос, который мы ставим перед собой, изучая историю Древней Руси, это вопрос: «Зачем, почему мы изучаем историю дохристианской Руси?» Второй вопрос: «Что дает нам новое, узнаваемое?» Третий — «Какие мы делаем выводы?» и четвертый — «Какие же наши предложения?»
Во–первых, современные знания во многих областях науки побуждают узнавать истоки многих явлений, чтобы определиться в том, что есть природа человека, твоя собственная природа, твои собственные способности, возможности, что такое общество и каково место человека в нем. Рукописи П.К. Иванова дают направление поискам и фраза «Абсолютная сила есть общество» развертывается во всеобъемлющей панораме развития истинного общества - Вселенной, стирая пространственно-временные грани и границы.
Например, если взять лишь часть внутри целого — семью на Руси, уклад, то открывается принцип построения общества, рождающийся в знании, т.е. в видении и ведании всеобъемлющего. Ведая, что мышление проективно, человек проектировал свое будущее, и мышление было природным, т.е. позитивным, поэтому события рождались на развертывание. В обрядах, культовых действиях отражены принципы превращения энергии мысли в материю, открываются ведические возможности человека.
На основе знаний традиций и понимания того, что рождала та или иная брошенная в пространство и время мысль, мы можем научиться сознательно формировать свои будущие среды. Человек, получающий ведические знания, будет заинтересован в создании таких действий, которые будут здравы для всей Земли, как состояния целостности каждого человека и сохранности своего Я! Люди смогут строить современное общество на здоровой чувственной основе, пользуясь колоссальным кладезем накопленных научных знаний и умений. Мы предполагаем синтез прошлого и настоящего на чувственной и научной основе для рождения нового, а это коллективный процесс, когда независимость индивидуальности каждого человека строит общее, в котором и живет каждый этот индивидуум, сегодня уготавливая свое завтра.
Древняя Русь — это семья в единстве времени и пространства: рождение во Вселенной — это пульс мысли Творца, который есть Человек. Лада. Ладья Земля плывет в море–Окияне, и ее ход определяет коллективное бытие. Это бытие проектировалось в мерности всех процессов во Вселенной, и каждый человек в сути своей отражал то или иное состояние единого Рода, Творца, Бога, а весь род человеческий сообща это и был Творец, Великий Род!
Природу родил Род, а мы — народ. Род дал нам Землю — Родину, одаривает ее своей лаской — дождями и снегами. Род — это Урожай — все то, что родится. И мы все находимся при постоянных родах, и являемся в то же время родителями. Земля — это семь я, семя, древнерусское «сомнца» — младшее семя, младший сын семьи, т.е. домочадцев. Семь — это семя представление собирательное, подобное «братия». Если смотреть значение составляющих букв древней русской азбуки, то это «совесть есть мы и я» .
На Земле был единый праязык, отражающий звуком единое состояние в Природе: звук — это все одна летящая стрела человеческой мысли: это и Жар–птица, это энергия, она же — биоэнергоинформация, идущий свет в спектре цветов, звук и чувство, информация о котором приходит косвенным путем (а может быть, и более прямым — как на это взглянуть). Мы говорим о музыке сфер, и этот праязык, на наш взгляд, наиболее понимаем и наиболее привлекателен в период, известный нам как период Руси многих тысяч лет до н.э.. Логическое восприятие истории, сердечное восприятие Мира рождают узнавание, приводят в трепетную радость. Становится понятно, что мы видим край айсберга, поражающий воображение, пробуждающий более глубокие корни сознания, взращивается новое. Но степень осознания все же затрудняется из–за современной формы жизни, ложных конкретных знаний и установок.
Язык — это слово. У древних росичей жило понятие триединства: мысль — слово — дело. Рожденная мысль летела стрелой, рождала слово, и так как мысль была музыкой сфер, то она рождала природно звучащее слово, которое рождало аленький цветок дела. Человек жил в цветении своих мыслей — дел, сегодня уготавливая среду, в которую попадал завтра. Природа родила людей, и ее явления были универсальными, едиными для больших масс людей. Люди жили в любви и радости. Но люди стали смотреть на мир со стороны, т.е. мозг — змей–искуситель заставил женщину надкусить райское яблоко — ауру целостности мира человека. В попытках познать этот мир, а не созидать свой появилась привязка к конкретным условиям, стало формироваться многообразие живых систем и форм развития (от инстинктов до укладов). В Природе стали выделяться люди, которые были носителями первородной информации, что сводило их в род, семью. Распад общего состояния на фрагменты определил климат, язык, территорию, что в свою очередь усиливало зависимость семьи, общества от условий Земли. В результате еще большего ухода от единого ритма жизни человек стал оторванным от общества; многие даже семью создать не могут.
В древности на Руси жили единым родом, в котором определяющими были мир, лад, совесть, разум, что давало душевный покой — а это главное для здоровья. Порой род, как семья был до 60–80 человек, и жил в одном дому. Совет семьи, рода решал все вопросы. Общины — это отраженные в быту формы коллективного сознательного быти Я, в которых была сильная природностью своею, т.е. естеством, коллективная основа. Семейный уклад наиболее близкий к праоснове. Попытка ХХ века объединить людей в колхозы — это интеллектуальное начало, а не душевное слияние людей. Первоосновы общности живут в животном мире: пчелы, дельфины, перелетные птицы, волчьи стаи побуждают людей учиться у детей Матери–Природы, вспоминать и строить более высокое — человеческое.
Отче наш, еже еси на Небеси,
Да святится имя твое,
Да приидет царствие твое,
Да будет воля твоя
Яко же на Небеси и на Земли.
Хлеб наш насущный даждь днесь нам.
И остави нам долги наши,
Яко же мы оставляем должникам нашим
И не введи нас во искушение,
И избави нас от лукавого.
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.
Ныне и присно и во веки веков.
Жизнь семьи Древней Руси — это модель общего, глобального, вселенского буяния, пронзающая и всепроникающая часть всеобщего — Вселенского. Отец в семье — это «отьнь» в праславянском, т.е. «твое и наше постоянство» или «твое постоянство есть наше, то, что есть мы». Чтить отца — это считывать, осознавать сущность, молча за деяниями зрить побуждения и взращивать «Я». Мать, в древнерусском мати, матере — это материальная основа, белизна, материя жизни, это то, что вынашивает в себе семя. Мать — это земное начало Природы. Если мужское начало это Небо, море–Океан, то суша Земли — это материк. Живя в знаниях о мироздании, росичи хранили устройство, лад в семье, в которой, как и во всем мире, первым было мужское начало. В русских семьях глава семьи всегда мужчина, и это не чинопочитание, а создание условий для мужания, для воли, свободы, буйного роста мысли, проявления самостоятельности. Женщина — это то, что внутри семейного круга, а в материализованном состоянии — это хранительница семейного очага: «От мужа пахнет ветром, а от женщины дымом!» — говорит русская пословица.
Дед, Дидо — это сын Лады, это добро. Сам Прародитель, Пращур, Род–Творец — это Дед. Сивый — Старший Отец — это Стрий — Ветер, Сивка–Бурка. На Украине дядька по отцу это стрий. Стрела, Дед и дядя из одного понятия добра, «постоянно в добре». Баба — это душа, заслуженное, а не старость. Ба — это «бытие разумное». «Ба!» — выражаем мы радостное удивление от того, что видим того, кто вносит в нашу жизнь добрые изменения.
Дитя — это «твое добро», чадо — это рыба, огонь. Древнерусское робя, «рабь» — ребенок это бытие рода, это рыбка в Океане, Сын — это «совесть наша», это «стрела бытия, летящая вверх, это башня». Дочь, дощ, дщерь — это носительница добра. На Руси к детям своих братьев и сестер относились как к своим: древнерусское «братнина» — племянница. Брат — это тот, чье бытие — это разум рода. Брат — это древнейшее обозначение близости, любви. Сестра — это совесть твоего рода, как значение «своя», это видоизмененное слово звучит во многих языках в похожих понятиях. От этого же понятия и несущее свет совести слово «свекровь»!
Прародитель Орей, Оратай — это и личность, и состояние — Отец, рождающий движение событий. Затем Кий — палица кузнеца, а кузнец это сам Сварог — Творец. Древний Киев–град, как вершина духа народа, живущего по принципам сотворчества в Природе.
Город, горобень — это Небо, слово корабль, корабель из этого же ряда — это то, что плывет в небесном море Окияне. Город — это гора, гора, т.е. рождение нового града — это отражение рождения новой идеи, поднимающей сознание все выше и выше — это само Небо. Деревня — это Древо Жизни, древляне. Река Днепр — это Непра («не пря», т.е. «мирная река», в смысле — мирные народы и их мирные речи). О Непре всплывает множество исторических справок в древних иностранных летописях. На Непре был Бусовград город («бус» — дождь, аист). В летописи 525 г. говорится, что в Голуни состоялся конный съезд, великими князьями выбраны Щек и Хорив, верховным воеводой — Лыбедь. На этом съезде решено было переименовать Бусовград в Киев, что означает «палица кузнеца» или «посох в движении», т.е. это решение означало, что этот город есть движение жизни людей с Богом в сердце.
Годом раньше Лыбедь ходил на Цареград и пришел домой с великой данью и с необходимым, как считали князья, межгосударственным договором, по которому Византия обязалась пропускать русские торговые суда через проливы и другие страны Средиземноморья.
В Киеве были летние стоянки одного из великих князей и помощника воеводы, как теперь таможня. Столицей же Руси была Голунь и три крепости охраняли подступы к ней: Зимой никто не отваживался воевать с заснеженной Русью.
В Древней Руси глава рода жил в терему, который был семи верхов. А вокруг селились члены рода. Когда род разрастался, всем родом строили семьям избы. Ставились они по кругу, передом к восходу Ясна Солнышка, если у реки, то сады и огороды сбегали к реке. В центре был круг — кон, где миром вершились все дела единой большой семьи. Русское зодчество было деревянным, потому что дерево — это живое природное состояние. Терем, изба строились по принципу устройства Вселенной, соответствующе состоянию человека. Буква А — это разум, буква... как стрела разума, стремящегося вверх и в избе, в тереме — это кровля, кровь, что есть Небо. Для углов дома с четырех сторон света несли четыре камня. И клали их под четыре угла строения. Крыльцо — это крылья летенья мыслей, сени — осенение, печь — это тепло, отражение сердечного огня рода. Семейный огонь, который зажигали от Купальского костра и Зимнего святочного огня, свято хранили; тот, кто гасил огонь, проявлял свое нерадение к семейным традициям рода. Все устройство избы — это место творения различных дел, воспевающих Творца, создание вещей, подобных творениям Бога для того, чтобы выйти на Природу и снова и снова жить в ней, потому и вершились лавки, обегающие всю избу, коньком, глядящим на дверь. Конек — это и верх крыши, на нем мог быть петушок, встречающий рассвет, а резные полотенца из дерева, спускающиеся с крыши, несли лик Солнца: поднимающегося в зените и уходящего к закату. И кружили кружева на ставеньках, которые затворялись внутрь дома и кружевами своими, впитавшими свет дня, хранили покой отдыхающих, вели настрой на новые свершения. Пол — это путь постоянства в любви, окна — око в Мир, наличники — на лице, а лицо появлялось в двери. В древнем тереме была трапезная, где шли совместные пиры. Пырь — это огонь и пиры — это советы, которые были в трапезной Зимой, разжигающие знания, огонь жизни рода. Советы были и до совместной трапезы. На Руси, которой стали править удельные князья, пиры превратились в пышные застолья — услады.
Все в русской избе, жившей века как след космогонического понятия Мира, было ладно и красиво: резные лавки, скамьи, разрисованная цветком Живы печь, вышитые пологи, рушники, скатерти, красивая глиняная посуда, деревянная резная и разрисованная утварь, глиняная расписная и деревянная резная игрушка детворы — то, что мы теперь называем «хохлома», «дымка», городецкая, петриковская роспись, «гжель», вологодские кружева, украинская, орловская, вятская вышивка. Об этом говорят предметы, найденные при раскопках в простых избах и теперь бережно хранимые в музеях.
А теперь еще несколько примеров, которые история оставила о жизни и обычаях недавних веков как след более древних обычаев строительства изб в наших деревнях. Строительство избы еще в прошлом веке и в начале нынешнего велось с большим умыслом. Если в древности родом–племенем выбиралось новое место, чтобы побудить Ладушку –Землю–Матушку новыми своими замыслами к новому движению в хороводе звезд, то позже одинокой семьей выбиралось тихое, светлое место: чтобы не у брошенной дороги, или не на пожарище, боже упаси, или где произошел несчастный случай или того паче убийство, даже, чтобы павшего животного не случилось — каков дух места, таковы события последуют дальше. Дерево рубили в крещенские морозы, когда оно наиболее сильно, морозоустойчиво, порой нагружали сани, в которые был запряжен молодой, необъезженный лучший жеребец, и он вез первые бревна, и где останавливался, там и намечали место для сруба. В Сибири пускали бревно вниз по реке: где остановится, там и ставили дом, а велось это с тех пор, как ставил род деревню.
Тот, кто задумал избу рубить, шел В Крещение в Боголесье с подарком: пирогом. Придя в лес, снимал шапку и низко кланялся, ставил дар и рассказывал с чем пришел. Лес выбирали, чтобы скрипу не было, чтоб не у трех дорог был, чтоб был стройный, здоровый. Валили на юг, если заваливало дерево кого, даже щепу с него не брали — беда будет. Живое дерево свозили на то место, где делали сруб, а 14 марта начинал хозяин сруб. Ставили его «толокой» или «помочами» родни, соседей. Толокой бережно поднимали матицу, привязав к ней горшок каши в овчине. Какое бережное отношение нужно было иметь к тому, кому уготавливается эта кровля, чтобы не всколыхнуть содержимое горшка! Как установят кровлю, глядят ровная ли каша в горшке, не расхлюпали ли, а затем садились и съедали эту заслуженную кашу. Женщины толокой конопатили сруб, а там, где избы ставились саманные, там мазали толокой. Ворота ставили, чтоб не на Север, откуда дует грозный, суровый позвист, хотя в более древние времена именно Борей и был почитаем. Новоселье справляли к Покровам, сделав все хозяйственные постройки и заготовки на зиму. Миром делались подарки к новоселью: кто печь клал, кто столы, лавки точил, кто ставил, столбцы к крыльцу, кто утварь.., женщины тоже свои подарки новоселам готовили. В день новоселья старший семьи заходил на порог, бросал клубок в избу, заходил сам, а затем за оставленную нитку заводил по старшинству одного за другим членов семьи. Хозяин в новом горшке, накрытом новой скатертью, нес из печи угли в новую избу; открыв скатерть, освящал огнем семейного очага все углы, и, разбив горшок, освящая новую печь, отдавая ей огонь нажитого добра души. Старшая женщина ставила в печь в старой избе кашу, затем несла полусваренную кашу доваривать в новой разожженной печи. Еще один знаменный обряд: пожитки в новую избу несли женатые семейные дети или родственники несли вечером: зачем своим скарбом задерживать внимание людей, идущих по своим делам, отвлекать их, рассеивать мысли. Родственники же следили, чтобы первым гостем вошел в дом самый уважаемый, заслуженный человек, освятил дом. Гости шли с подарками — гостинцами к столу, чтобы достаток в доме водился. Самым священным местом у росов были места, открытые Небу. Они были окружены Боголесьем, священными дубовыми, липовыми рощами. Здесь проходили Вече, Советы, здесь строились храмы, хранящие вещее, сущее рода — то, что теперь называется реликвиями. Вече, моления проходили под открытым Небом в светлом понимании, что сила Земли, а значит и людей, в Воде, обновление которой идет благодаря единству дыхания Земли со всей Вселенной. Источники вод хранили как самое священное на Земле, несли им дары, украшали, о чем говорят часовенки у источников, красивые колодцы. Благодаря этому реки были так чисты, что колодцы появились лишь, примерно, в IX в.
Расчленять все обычаи по эпохам, столетиям и тысячелетиям не следует, лучше вникнуть в смысл образа жизни, увидеть истоки того, что нам известно из учебников по истории и народоведению. Как след жизни единой семьей на Руси в деревнях до этого столетия были «миры», «сходки». В древности были Вече. На Вече звал колокол, мерностью звуков различных колоколов отзванивалось то или иное событие. На Руси было республиканское правление. Конные съезды князей и старейшин родов велись как съезды представителей территорий родов (как теперь области). Три главы родов избирались Вече на 6 лет руководителями государства: это был верховный воевода и два равных в правах великих князя, умных, авторитетных, но мудрость и ядро рода были волхвы — светлейшие учителя, советники вождя, позже — князя и всех людей рода. Весь ритм большой семьи — рода определял разум, видение глубины происходящего волхвами. Былинный Волх и есть и князь и волхв, который по былинным летописям мог волком мчать в стан врага, рыскать там горностаем, выведывая его силы, лететь к своему войску птицей, чтобы выстроить его для поражения врага. О том, что за Непрой живут племена, в которых всякий муж раз в году превращается в волка, доносили древнему историку Геродоту его посланцы — путешественники.
На Вече решались все вопросы миром, советом: об обычаях, строительстве, севе, уборке, использовании рухляди («рух» и «лад»), о свадьбах, празднестве, воспитании детей, принятии послов, гостей, о мирных походах, о совместных действиях во тяжкие годины. Вече, сходки, миры — это советы городов, пригородов, деревень, концов. На кон съезжался, сходился народ «конать» — вершить. Еще в этом веке сходки и миры были главными общественными сборами. До сих пор пожилые люди ставят общественное мнение так высоко, что говорят о каком–либо событии, случае, явлении: «А что люди скажут!» Первенство избранных миром старейшин было величайшим, младшие были выдержаны и скромны в своем мнении, что велось из уклада, воспитания в семьях. «Молодой на службу, мудрый на совет!» — говорилось в народе. Родом на миру, сходках, которые проходили в деревнях каждый день кроме дней пахоты, сева, жнив, решали как делить в этом году пахотную землю, и делили ее по количеству душ. На сходках решали о приметах погоды, о том, что и когда сеять, о совместных действиях в пахоту, сев, уборку, организовывали помочи, толоку, советовались как использовать волов, коней, сани, телеги, как и чем помочь немощным, старым, сиротам: собрать ли урожай, поставить ли новую избу, справить ли новую одежду, миром провожали в солдаты, на войну, миром встречали, предоставляли заботу нуждающимся, вдовам, сиротам воинов, играли свадьбы, строили молодым дом. Справедливость, открытость мира родила и такую пословицу: «Мир тонок да долог». У мира просили защиты и справедливости те, кто жил в споре: обиженный и обидчик с покорищем принимали решение всего жила. Взаимное уважение и любовь ценились так высоко, что влюбленные, чьи родители были против их союза, выходили с поклоном и откровением на круг в праздники, когда шли свадьбы и сватовство, например, на Красную Горку, и родители, и молодые принимали рассуждение мира.
То, что ведали и чему учили волхвы жестоко преследовалось и уничтожалось вместе с ними с приходом христианства. Последний вечевой колокол был снят в Новгороде в XIV веке, на 2–4 века позже, чем в других городах. Следы ведического учения несли в жизни росичей сказители старейшины, знахари, ведуньи. Они несли знания через сказания, обряды, обычаи. Они занимались воспитанием младенца еще с того мгновения, когда на Красную Горку приходили петь волочебные песни в избу к молодым, поженившимся в истекающем году и ожидающим ребенка.
Образование в Древней Руси давалось очень высокое и равное, по 38 ступеням, а получал его каждый по способностям. Это было вероучение, при котором открывались все тайны мироздания и видение как они проживаются в бытие шла учеба сознательному бытию и учеба была мотивирована, т.е. более образом жизни, который постигался через участие в нем. Мальчика в четыре года сажали на коня, девочке в три с половиной года дарили игрушку — ткацкий станочек для тканья одежды лялям. Мальчики учились у лучших, а это был дидо, дядя, тот, от кого добро, всему самому лучшему, доброму, т.е. тому, что умел каждый мужчина. В праздники, т.е. радения шли различные состязания и лучшие, первые выделялись одобрением всего рода. Росичи были непревзойденными певцами, музыкантами, наездниками, они пахали Землю, сажали сады, ведали о всех повадках зверей и птиц. У Бога разрешения просили, идя на охоту, у зверья, животного — прощения.
Росичи первыми не нападали, но смело отстаивали свои семьи, свои земли. В войнах они быстро осваивали любое придуманное врагом оружие и доводили его до непревзойденного совершенства. О силе древних росичей может сказать такой пример: предельная дальность современной спортивной стрельбы из лука составляет 90м., усилие, которое требуется для натяжения спортивного лука — это как поднятие тяжести от Земли около 20кг. Нашим предкам для натягивания боевого лука требовалась мощь поднятия тяжести в 80кг, а своеобразная мера «стрелища» или «перестрела» была около 225м. «Перестрелить» означало «прострелить выстрелом». Добавить можно, что предельная дистанция на поражение у англичан была 92м, на Востоке до 150м, хотя были и рекорды знаменитых стрелков до 220м.
Знание устройства человеческого тела было абсолютным, и русские плясовые танцы являются ни чем иным, как великолепными тренировками всех мышц, суставов и связок. Ритуальные боевые игры шли в праздники, особенно в Радунец: лучшие вои вызывали на поединок — поединение младших. Сначала шла «Буза», «Петушиные танцы», а затем, разгоревшись в буянии, мерялись силой, выполняя определенные правила, сохраняющие честь, достоинство каждого. В поединках был победитель, но не было пораженного, униженного: в поединке, был един, т.е. младший признавал силу старшего, с которой тот удостоил его чести познакомиться через касания, приемы. Прием — это принять в братья, браться, и младший в признании за прием, знакомство с силой лучшего, обнимал его, входя с благодарностью в открытые объятия победителя.
В этих играх проявлялись совершенные знания биоэнергетики, над понятием которой бьются поклонники различных единоборств: враги, налетавшие на росича, встречались с 6–7 ударами в секунду: на ходу перекувыркнувшись из любой позиции, играючись использовали наши все части своего тела как рычаги, и враг оказывался в смешном положении — от того и лютел. А бывало, что не успевал разъяренный враг добежать до улыбающегося, обнаженного, сияющего Солнце–роса и падал: энергетическая посылка возвращалась от Ра, Ярила — Солнца и пронзала бросившего ее. Поэтому и шли росы с именем Ра, переродившегося в «У — Ра» и звали их вои. Иные же Ярь назвали ересь.
Века передавались секреты русской борьбы через кулачные бои, игры на льдах. Благодаря им убегали шведы от обнаженных росичей, стягивающих врага с коней на лед, и назвали в веках бой на Чудском озере Ледовым побоищем. О Добрыне, Илье, Василии Буслаеве, Садко и других богатырях былины передают сказания о невиданной силе русских богатырей, и это — славная историческая быль нашего народа. После революции белые офицеры–эмигранты выдали секреты русских боев, и десантники Америки, Франции благодаря выведанным секретам русских стали лидерствовать в боевой подготовке. Во время ВОВ была образована целая дивизия разведчиков–пластунов, которые могли проходить, проползать в самых невероятных условиях, проплывать с камышовыми трубками, находиться с ними по много часов под водой даже при низкой температуре, по много часов и дней сидеть на деревьях, спать на них, ходить задом наперед и еще использовать самые невероятные для противника методы на основе природных качеств. А самый страшный бой для немцев с русскими — это был рукопашный бой, особенно с сибиряками, знавшими традиции боя стенка на стенку, в котором древние богатыри выдерживали по шесть смен врага.
Русские парни воспитывались и учились для мирной жизни, и проходя обряд мужания, они научались у тех, кто их любил, и кого они любили запрягать коня, делать упряжь, соху, борону, строить избу, косить, сеять и убирать урожай, танцевать, воспевать красоту Земли и человека, бороться и защищать все это. В Перунов день — в начало жнивок шло посвящение в мужчины и парень, ходивший с малых лет в подпоясанной рубашке до пят, впервые в жизни надевал гащи — штаны (гащи — это ноги) и мужскую сорочку до колен. До принятия в молодежную общину и парни и девушки ходили в длинных сорочках. Парень получал от мудрейших имя: он выходил и говорил народу, что «им Я — Гостомысл или Родомир, Святобор». С этого дня парень мог выбирать девушку в хороводе, жениться и только парню, прошедшему обряд мужания, девушка дарила платок в ответ на проявление его интереса. При таком природном отборе родились только здоровые красивые дети.
Подпоясаны росичи были с пеленок. Пояс — «по Я», сила все в сердце, плечах, дух идет сверху: темя — род, затем чело, горло, сердце, ярло, живот, зарод. Яр, Ярило — солнечное сплетение, где разгорается энергия жизни, хранился этими переплетениями, которые были берегами своих сил — оберегом. Такими же берегами «Я» были и вышитые ворот, рукава, низ сорочки. Сорочка, сорочища, срачища, срачка: сорок недель носила мать плод, и по подобию природного облачения было и материальное, из светоносных нитей льна, которые дал сам Ярило — Световит. Сорочка сшивалась из цельных специально сотканных полотнищ, задуманных как жизненная ткань, как оболочка, покровы. Резать ткань — это резать оболочку тела. Рубахи только в этом тысячелетии стали шить из полотна, продаваемого ремесленниками, ткань рубили–резали. Ткань, вырубленную на вороте, подворачивали, оставляя на вороте, потому, что шея — это ворота от мыслей к делу. Ризы — это резаная одежда священнослужителей, шитая из дорогих привезенных тканей. В сорочке и гащах из льна ходил и князь. Он зачинал и благословлял все начинания и труды рода. Обрядовая одежда, как мысль, пробуждающая к развитию дальнейших событий, одевалась в радения и ответственные моменты: к приему гостей, в поездки к «иным». Она представляла то, что хотел род представить для «иных» и укрывала сокровенное. Алый плащ князя, обрядово вышитый Живой–цветком в светлицах ведающими женщинами и девами, нес в себе вложенные мысли о силе, достояниях рода, в бою же был пламенным знамением рода–племени.
Каждый росич строил свою Судьбу и своими руками создавал нужное для реализации задуманного. Взаимоотношения были столь ясные, мудрые, построенные на любви и совести, что любое событие всеми воспринималось адекватно и каждый принимал в нем участие в меру своего интереса и способностей. По взрослению юноши и девушки принимались в молодежные общины: парни — в партии, братства, девушки — в девичьи, женатые были уже членами взрослой общины. Во всех собраниях под советом старейшины, принимала участие молодежь: подготовка к праздникам, чествование всех событий, уборка урожая, уборка на деревне, мест сходок, гульбищь, чистка сушняка, посадка леса, толоки–навозницы– все это распределялось на собрании и с радостью выполнялось молодежью. В молодежных общинах были вожаки, которых по заслугам выбирала молодежь. Через них шло и воспитание младших, к которым было уважительное и справедливое отношение: ребятня юрилась возле старших, училась всяким трудам, забавам, старшие тоже принимали участие в организации всех игр. Например, когда шли состязания мужчин, которые проводились в праздники во всякой деревне, сначала петушилась ребятня, затем юноши, а уж после выходили на поединок достойные мужи — примером были лучшие.
Не менее значимым было воспитание девочек в светлицах, которым занимались ведуньи. Традиции от старших младшим передавались через старших подруг: «светелок», «кум». В восемь лет девочка начинала трудиться для себя, для своей судьбы. Посвящение шло в праздник Макошь–Покрова: девочка получала в этот день иглу и веретено бабушки. Под сказки, песни, несшие в себе знания о сути явлений, человеческих ценностей, вышивали знаками девушки белое полотно, намечая ритм, идеал своей будущей жизни — готовили при даное, которое раскроет перед людьми то, кем она стала в девичестве, то, что сулит богатство ее души, идея жизни, отраженная в рушниках с петушками, в бранных пологах, покрывалах, скатертях, занавесях. Только поневных уборов: это сорочки и юбки, расшитые нитками, жемчугом, бисером, девушка готовила 25: чем моложе и крепче здоровьем была она, когда готовила облачение , тем дольше будет ее молодость и крепче здоровье в развертывании задуманного в юности. Потому и шили матерям, свекровям дочери, невестки одежду своими молодыми ручками. А наденет нарядную одежду девушка лишь по взрослении, когда пойдет лет в 13–15 в хоровод. В хороводы будет ходить 5 лет, пока замуж выйдет, младшая сестра не нарядится, с парнями играть не будет, не пойдет в хоровод, пока не выйдет старшая. Заезжие голландцы говорили, что архангельские рыбачки одеты богаче голландских принцесс. В хороводах хороводницы или ладовницы пением, круговым ходом, притопами, хлопками задавали ритм буянию Природы, а жемчужные бусы — это заклики дождя: «бус» — дождь. Танец отражал то, что воспевалось мелодичным пением, а воспевалось прожитое, т.е. славилось, слово произносилось, молвилось к Земле и Небу, чтоб Отец и Мать одарили своими щедротами. В современном мире есть певицы, танцовщицы и рабочие. А в древности это было так, как теперь мы можем увидеть в жизни пчел: пчелка танцем говорит о деяниях своих, потому и сладок мед — плод ее труда: «Мы есть добро!»
Гадания, ткание обыденного полотна в лихую годину совершали девушки, помогая чистотой своей всему роду. Случилась болезнь по всей деревне и несли девушки из своих семей по горсти кудели, и в один день пряли, ткали полотно. И проходил под ним всяк: и стар и мал снимал сорочки и бросал в костер, разожженный из дров, снесенных из каждой избы. В этом костре сжигали и самое полотно. Сам обряд лишь удерживал силу моления народа, просящего прощения у Рода и Матери. А в засуху, которую ведающий народ видел как совместную вину в Природе, ткали женщины рушник — образ жизненных дорог и расплетали потом их по нитке и сжигали их на культовом огнище. Развеивали пепел по полю, моля Мать–Природу о прощении за свои горячие дороги, выбросы горячих эмоций, палящих Землю, и раздвигало Небо свои хляби и проливались дожди.
Перед рушниками своей невесты, развешенными в доме жениха от красного угла по всей избе, стоял жених перед лицом родителей и просил их благословения начать жизнь с той, что уготовила себе и своему суженому красивые жизненные дороги. Материн рушник брал сын в дорогу, на войну. Знали бы наши матери о том, как хранили своих сыновей наши пра–пра–матери, не погибло бы столько воинов в ВОВ, да и в других плохих событиях.
И свадьба была величайшим событием всего рода: на ней величались Вселенная, Земля, Бог в образах жениха и невесты, родителей, дружка, подруг, свахи и главного героя — тысяцкого. Все самое лучшее, что есть в Природе, величалось на свадьбе, воспевалось, поднимая в душах все самое высокое, настраивая через ее участников жизнь двух молодых, сошедшихся из двух родов, на самый высокий лад. Поэтому и живут в музыкальных инструментах лады, и нет на Земле песен милее русскому человеку, чем русская песня. Зачатия дитя — это зачатие нового: совместного бытия, в сердце с Творцом, а уж потом эта идея материализовывалась в зачатии дитя. На следующий день после свадьбы молодая подавала мужу свой рушник после бани и сорочку, которую она вышила для него после сватовства, и это входило в обычай жизни. А завтра она будет угощать гостей своими пирогами. Свадьба игралась, т.е. проигрывались обычаи, благодаря которым будет лад в семье — уклад — корень лада! Назавтра перед гостями появлялась в самом красивом наряде уже не девица, а молодица, и понева ее, запон — передник вышиты были будто сама Земля–Лада выступала с ее плодородными нивами. Этот наряд она будет носить весь год до рождения ребенка, расцвечивая внутриутробное развитие чада, уготавливая ему появление на Божий свет, как прекрасное главнейшее событие в его жизни. А как придет время родин, все свершится в тиши: никто слова не молвит о том, что происходит, не вспугнет мыслью мысль матери, ее диалог с тем, кто в сокровеннейшей тиши вот–вот явится на Белый Свет. И откроют в доме все замки, запоры, ни одного потаенного местечка не оставят ни в душе, ни в своем окружении, ожидая дорогого гостя: «Гость поди!» — приди. Мальчика примет повитуха в отцовскую сорочку, девочку в материну, пуповину мальчику обрежут над косой, девочке — над веретеном, и повяжут живот, пупок сплетенным, как энергетические потоки в теле, пояском, который научилась плести в светелке мать еще в девицах с подружками. Пояс — «по Я». После бани–паруши обовьет добрая бабушка–повитуха длинным повивальным полотенцем как кокон: витком, Световитом развивалось дитя после зачатия, первым лепестком народилось сердечком, а потом вокруг него завертелись прочие лепестки тела, выкручивая мыслью спираль из светоносных потоков. Потому и живет присказка, что дитя в капусте нашли, а игрой брачующихся пар в Рассадницу, когда капусту сажали, была «Завиваю–завиваю».
Первыми придут проведывать рожалые женщины, знающие, каково самим было и в чем следует помогут, чтобы сберечь здоровье рожаницы, а на неделе пойдет гуртом молодежь, и понесут полотно, яблоки, хлеб, кисель. Примет все повитуха, хлеб бережно высушат на сухарики — в нем великая сила на родючесть, на урожай. Первую сорочку — из сорочки отца мальчику, из материнской — девочке сошьет мать, как подрастет младенец: начнут свисать ножки с ее колен во время кормления. Детвора носила одежду с плеча старших в семье, что было не обносками, а большой радостью, наградой в семьях, где любовь и уважение были главными во взаимоотношениях. Дух одеяний, в которых светились события прожитых дней, был и воспитателем и оберегом. Младенец, подрастал в колыбели, подвешенной к матице кровли избы, и колыбель покачивалась от любого малейшего колыхания ребенка, встряхивая тельце. Колыбельные песни, пестушки вводили в явь жизни через образы, знакомили с их взаимоотношениями:
Баю баюшки, бай, бай,
Глазки, дочка, закрывай.
Я тебя качаю
Тебя величаю
Будь счастлива, будь умна,
При народе будь скромна.
Пестушки были первыми способами массажа, растяжек, гимнастики, включающими родники энергии человека: «Сорока», «Ладушки», «Ключи», «Потягушки». Например, разводя ручонками малыша изображалось потягивание холста:
Тяни холсты
На покроичку,
Тяни холсты
На рубашечку!
Тяни, тяни,
Потягивай,
Да поперек
Покладывай!
Все ребячьи игры, потехи, забавы, сказы и былины вводили подрастающих в мир бытия, знакомили с устройством мироздания, со своими возможностями, принципом взаимоотношений людей, что формировало сущность человека, растило его общественную ценность.
Белка прыгала, скакала
И на ветку не попала,
А попала в царский дом,
Где сидели за столом:
Царь, царевич,
Король, королевич,
Сапожник, портной.
Кем ты будешь такой?
Выбирай поскорей,
Не задерживай добрых
И мудрых людей.
Все обряды росов — это проекция будущих событий. Зима — хранительница жизни и Покров ждали как Судьбу, которая звалась Ма Кошь. Он завершал Коло — круг событий, спроектированных год назад в Зимние Святки. Сам Сивый — Сварог – Снег был ожидаем как самое великое событие: он укроет Землю белым покровом, успокоит ее от пахоты и тянущих ее соки корней. Сани готовили как сани самому Сварогу: расписные, красиво выгнутые как лебедь, как мчащийся конь. Санчата ребятне делались в каждой семье красивые, быстрые и проводы на снежную горку, ледяные, снежные игры были праздничным событием, в котором шло радостное побуждение от стариков, родителей к молодежи и ребятишкам. Девушки начинали ткать полотно и расшивать его узорами, и это были заклики к Земле на то, чтобы белые снега, которые превратятся в моря вод, расцветили ее маками и всеми цветами Живы Лебеди–Весны. Зимние Святки как праздник Мира, нарождения нового Коло — Нового хода Яро — Солнца, и загадывание по погоде 12 дней каков год будет. А в крещенские морозы — в Богоявление украшались у прорубей врата в летенье — в лето — в Рай: проруби открывали воду, чтобы дух Лады вышел. Ворота у проруби (ворота — Оротай) творились из льда, раскрашенного травами и минералами, а вокруг из цветных льдинок, лоскутков ткани украшался снег цветами: ворота — поворот на лето, лет. В проруби первыми купались старейшины, освящали воду, а молодежь пела гимны и выпускала белых голубей. В Богоявление молодицы, девицы приносили свои подарки Ладе–Земле — свои вышитые платки, все семьи сами были одеты в самые лучшие, материными, сестриными ручками вытканные и вышитые одежды — дары Лады, которые пришли показать ей, Матушке, в день, посвященный ее обновлению. И летели белые кони, запряженные в ладью, в Масляную, и парусами Ладьи–Лады были расшитые рушники — знамена Весны–Живы.
А потом вербная неделя, отражающая бурный здравый рост от тепла, идущего из ядра Земли. 9 марта Радунец с Тризной — праздник, посвященный памяти предков, представление им себя, своей здравой жизни: шли мужские игры, пожелания молодым парам здравия и начинались первые весенние песни девушек. А потом 18 марта Красная Горка — праздник пробуждения Земли, начала ее свадьбы с Небом; все чисто–чисто убирали, окуривали духмяными травами, мылись в мовницах, а парни обливали девушек ключевой водой, что было объяснением в любви и испрашиванием разрешения на сватовство: как само Небо любит Землю и оплодотворяет ее дождями, так и парень обещал своей избраннице такую же щедрую любовь. И несли на Красную Горку высокие хлеба, и глава рода освящал их священной водой, чтобы был высоким и щедрым хлеб в Новом году. В этот день заводились на вспаханную Ладу первые весенние хороводы, отражающие хороводы звезд и ход Земли–Лады, и закликали они тепло, дожди, плодородие. А затем Велес разрешал выгонять стада на свои луга, т.е. росичи согласно ритмам в Природе выводили свои стада 24 апреля, ведая, что ранее не следует срывать ни единой травинки — волоса Земли, что это сохранит ее цельность, ее силу, ее рост. 1 Мая — день начала посевов огородины: с 1 мая шел посев различных культур. В Природе все материализовывается через мир событий, рождающих мысль: семя мысли — семя растения, окрас, форма мысли, ее значимость, и вид растения — это единый процесс. Сажали все в одно определенное время, задавая тон развертыванию процессов и отслеживая свою значимость, силу своих мыслей в рождении общественно значимых процессов по росткам, плодам, приплоду и росту животных. Сажали женщины горох, вели хоровод девицы вечером, днем дети, и разговор шел о семенах–мыслях, бросаемых на ниву жизни — и так во всем.
Троица завершала Весеннее буяние и девушки с пением и танцами провожали Рось–Русалку в хлебные поля, моля ее сохранить хлеб росами, туманами, и дарили ей в благодарность за ее воды, дожди подарки: развешивали на кустах сорочки, рушники. Это был очень красивый, музыкальный праздник, на котором в лицах представлялись все явления Природы: здесь была и Земля Лада с младенцем Лелем — любовью, и Ярило–Солнце, и Велес, и Жива–Весна белая Лебедь, и Заря–Заряница, и нежный весенне–летний ветер Догон и Прия. Путешественники дивились красоте русских деревянных городов, деревень, щедрости росичей, которые были очень музыкальным, певучим народом, равнодушным к войнам, чужим нравам. Шел с Ладой об руку вечно юный Купала и Маричка–море купания красот, цветения всего, чем богата Земля, что отражалось в зеркале Неба. И звенела свадьба Земли с Небом и как отражение ее — свадьбы ее детей–землян, летящих, взявшись за руки, через купальский огонь возрождения. И лишь после Купалы выходили единым миром косить травы, до Купалы собрав в меру для людей ее живительных сил в лугах, полях. Миром праздновали выход в жнива, миром пекли первый хлеб — новину и резал его главный хлебороб, а подносил первый кусок самым мудрейшим мальчик — продолжатель Рода. А потом приходил Спас медовый, яблочный и Маковей, и на рассвете будили матери ребятню и посылали с корзинками в сад сорвать самые наилучшие яблоки: яблоки все в роду срывали в этот день, давая созреть, выспеть, завершиться задуманному. Первое яблоко — детям и нуждающимся. Мед, приносимый пташкой божьей — пчелой нес в себе аромат щедрот Лады, зернышки мака отражали силу ядра Земли, готовой к будущему пышному цветению.
А потом Семен (семена), Осени (осенение), которые завершали деяния и каждый подводил итоги своим деяниям, своему радению и разумению. Народ, идя в гости, дарил плоды, самые лучшие семена. Убирались поля, укладывались заготовки и весьма тщательно, убирались дворы, улицы, берега рек: снег должен лечь на чистую Землю, его ждали как величайшее благо. А когда он Весной стает, в священные воды реки должны течь только чистые талые воды.
Народ знал, что как человек не может жить без Земли, так и Земля не может жить без человека — без своих детей. Это единый организм во Вселенной. Ритм жизни, дыхание одного задает ритм, возбуждает жизнь каждого, и по цепочке, как по Кругу на воде — возбуждает жизнь всех — человек един на Земле. Все общество дает смысл, одухотворение деяний, а это — просто энергия жизни. Единый организм, как след жизни на Земле единой семьей — это пчелы, в народе нашем называемые «пташкой божьей». Челядь пчел отражает лад древних, первородных.
Накануне праздников чисто убирали улицы, подворья, в хлеву, в клетях, а потом убирали в дому, развешивали праздничные рушники, пологи, расстилали скатерти, узор которых соответствовал заклинаемым событиям. А в дому окуривали духмяными травами, в хлеву тоже, чисто мылись в мовницах с умыслом и ведомым на жизнь и будущие события словом, одевали красивую одежду, дух которой бережно хранил в заветных сундуках как память о прежних радениях, и он освящал происходящее в сей миг! Очень много обрядов велось на жизнь, приплод животных, к которым относились бережно, заботливо, содержали опрятно, ведая, что это часть своей же жизни, своего же здоровья. Это и обряды Зимних Святок, когда животных угощали от праздничного стола, желая им здоровья и хорошего приплода, и особенно значимые обряды Юрьева дня, когда животных провожали на пастбища: зелеными ветвями украшали ворота, хлев, на рога коров нарядные дочки надевали венки, хозяева угощали животных праздничным хлебом с медом, обходили их с зажженной свечей и ставили ее на крышу хлева, чтобы огонь звал вечером домой. А пастухам несли дары, т.к. это были очень ведающие люди, знающие семьи, повадки животных, умеющие ухаживать за ними, создавать добрый настрой в стаде и обращением, и игрой на дудочке, и заботой. Это был и праздник коней и всадников. Кстати, пахали росичи на волах, не унижая коня упряжью в соху и борону. В свадьбу вошедшая на подворье невеста угощала всю живность, прежде чем войти в дом или выносила угощение от стола — вся семья испытывала свою долю счастья. А как нарождалось дитя, мать в первый же день несла его корове показать, просила ее быть кормилицей. Ребятня всей живности, саду–огороду рассказывала о новорожденном братце, сестрице.
Все праздники сопровождались обрядовыми действами, которые вели настрой на общие природные процессы, учили мысль вершить делом, что держало здоровым духом своим в добром здравии тело. За водой идешь — иди в чистой одежде, помолись у источника, зачерпни и неси не плесни водицу, чтобы не выплеснуть задумку; кашу ставишь варить, думай о каше, затворять хлеб ставишь — ставь затворять квашенку и пеки в тиши.
На Зимние Святки в Щедрый вечер, садились за стол и старались крошки не сронить от блюд, посвященных тем плодам, которые задумали сеять, а иначе суетность, мелочность проявится в том, что вместо урожая — мух, тараканов полно будет. А сколько красивых обычаев связано с сохранением и умножением здоровья! После стирки шли женщины с бельем к реке и ополаскивали его студеной чистой водицей ласкала вода и уносила водица усталость, грусть, печаль и наполняла светоносную нить льна животворными силами. И вешали по утру женщины белье на ветер, на мороз, не оставляя его на ночь, особенно пеленки младенца.
Искупав младенца, никогда не выливали эту воду под ноги, а сливали водицу под дерево и просили его здравия. Обязательно сажали деревья в честь рождения человека, в честь свадьбы.
Мы посадили яблоньку —
На горе, на горе,
Наша яблонька расцветет —
На весне, на весне!
Вырастай, яблонька,
Вот такой вышины,
Распускайся, яблонька,
Вот такой ширины!
Цветы, листья расцвечивали одежду, рушники, скатерти, сани, ведра, кружки, прялки, ложки. Но на коврах, половиках, которыми застилали лавки, сундуки, кровати выпрядали полосы радужной жизни, ромбы — Солнце. Никогда никто на Руси не посмел бы стать, сесть на цветок, разрезать его на разделочной дощечке, которыми украшена вся кухонная утварь теперь. Любая мысль материализуется: потому и рубятся жадными и глупыми городские ели, горят леса, сохнут поля, что поют с малых лет: «Срубили нашу елочку под самый корешок», а диваны, паласы, ковры украшены цветами. Наши прародители без нужды травинку, цветок не срывали, а коль упал росток в придорожную пыль, убирали его на обочину, чтобы не топтать ногами. А как засуха, просили ребятню покликать дождь, и показывали ребятишки небесам, подняв вверх, засыхающие корешки и кликали:
Дождик, дождик, лей, лей, лей,
Никого не жалей —
Ни берез, ни тополей!
Дождик, дождик, посильней,
Чтобы травка зеленей!
Вырастут цветочки
И зеленые листочки!
И грохотал Перун–Громовик, проливали дожди Дивы–Додолы из своих сосцов.
Множество обычаев на Святорусской Земле выстраивали совместную жизнь в красоте, осознанном отношении, что человек — Творец Мироздания! И о них в дальнейшем пойдет большой разговор, чтобы понять ту силу, которая течет в наших жилах и строить новое по Учителю! Учитель — это тот, кто учит сам себя в Природе. Смогут же люди в таком щедром богатстве Природы–Матушки поделаться Учителями, чтобы учиться друг у друга.