Слово Учителя Иванова

Обращения, просьбы Учителя


Просьба к вам, учёные!

Мы с вами зависимы в природе. Став такими, люди крепко ошиблись Мы пошли по дороге той, которая не стала пользой служить. Мы от этого получили вред. По всему нас окружила немогота. Мы заболели, в чем проигрыш для нас. Поболели, поболели с вами и умерли. Всё наделаю хорошее и теплое. Мы объявили войну между собою людьми и природою. У нас есть для нее такое оружие, искусства, умение. А в природе будет для нас воздух, вода, земля — естество, сила такая воля. Мы живем индивидуально, сами себя защищаем. Мы бессильные в природе, не умеем заслужи­вать, чтобы сделаться Богами Земли. Мы заставляем своими силами другого человека, чтобы он подчинялся, как это делалось и делается в природе и будет делаться. Человек в приро­де не помогает, а мешает своим поступком. Не хочет любить природу хо­лодную и плохую. Человек человеку не помощник, никто не помощник и ни что: ни его мысли, ни его дело, которых не признает в этом деле Ива­нов. Его дело новое, а не старое, и не убивает человек человека. Лучше будет человеку обиженному людьми, забытому всеми. Иванов это право от природы получил, не какое-нибудь чудо, а физическое, практическое, природное явление лежит в основе: чистый воздух, снежное пробуждение, мгновенное выздоровление центральной нервной системы самого центра психической жизни человека — ВОТ ОСНОВА ЖИЗНИ.

1966 г., 7 декабря Иванов




По письму, написанное Министерством здравоохранения СССР специалистом по раковому заболеванию т. Уграневич мне, Иванову Порфирию Корнеевичу и подателю письма Подоксик Римме Григорьевне.

От меня потребовали, чтобы я описал свой эксперимент, как рак излечивается. Болезнь раковая или другая какая-либо рождается через наше хорошее и теплые жизненные условия. Тело этим удовлетворяется, а к реальному не привело. По нашему не надо болеть. А нас болезнь мучит. Мы от ней умираем. Чтобы изжить любое заболевание надо делать такое, чтобы было страшное и плохое или холодное и плохое. А мы это не любим и не желаем у себя видеть. Считаем себя сами в хорошем в теплом оставаться. Иванова совет: холодное — хорошее, теплое и плохое. Все надо воспринимать и любить это все. Никогда не будешь подвергаться никаким заболеваниям. И рак исчезает. Разрешите практику в эксперименте показать людям.

1966 года 4 мая. Иванов



Уважаемые вы для науки

и всего человечества новые и небывалые люди, особенно для Учителя, кто своим сердцем и душою считает вас всех, кто не жалеет сам себя, идет на жертву. А из этого получается одно здоровье для всех, как вот на Учителе раскрыли истину одну для всех. Это Учителево сердце, им сохранённое, аппаратом американским представленное в Учителя. Он имеет сердце свое 25 летнего человека. Учитель сохранил за собою такую жизнь, такое здоровье, показал 60-ти летнего возраста человек себя сделал новым. Теперь стоит вопрос на киноплёнки будет Учитель показанный в международной учёной общественности за свои приобретённые качества. Пусть люди, т/е весь народ знает и думает, что Учитель есть не для нашего социалистического человека, чтобы его научить одного из всех, чтобы другой нации человек не смог этим заниматься. Учитель не индивидуалист, а за всех один, а все для одного. Всё равно будет по Учителеву. Он когда приехал в Москву и зам. председателя учёных Жуковскому сказал, что я приехал. Он сейчас же меня пригласил в свой научный кабинет, где был установлен американский аппарат для выявления сердцов на каждом человеке. Я туда пошел не сам со мною Паша и Матрена, как последователи нашей кучечки нашего здоровья. Я один в кабинет вошел, увидел впервые в жизни этот установлен этот аппарат, сбоку ящик с песком, насыпанный для того, чтобы на песок человеку лечь для взятия этих сил. Мне рассказали за все действия был учёный один с болгарии. Он хотел лечь вперёд меня для того, чтобы я знал, что это есть возможность. Я дал им своё тело для того, чтобы они знали на мне какое есть сердце и убедились о моём здоровьи, что я есть один. Так оно и получилось. Перед аппаратом учителево сердце одно для всех себя показало и покажет везде и всюду. А потом сотрудники учёные академики посходились, стали мое знание на мне счупать. Оказалось, я для них мало, что молодой человек по своему сердцу. А они меня назвали философ (выделено ред.). У меня для них нашлись слова и вопросы перед ними поставлены, они от этого не ушли, а соглашались. Я их теорию разбил своею практикой, своим умом, как и вы все знаете об своём Учителе. У него нашлись находчивости быть перед ними победитель.Это всё мы оставляем и идём в Академию медицинских наук СССР, в кабинет Жуковского. Там договариваемся с ним Рязань посвятить по-моему. Я под 6-го сентября ночью в 2 часа сажусь в поезд Камышевский, он шел через Рязань в 6 часов утра. Я по Рязани ступаю впервые, люди уходят от меня, бежат, боятся. И вот добираюсь до института им. Павлова. Он меня встречает, я туда. А меня сторожиха не пускает. Взяла да позвонила в милицию. Я пошел на квартиру профессора. А милиция навстречу бежит, на угле встречается запале душой. Как только увидела, обрушилась на меня, думала, что я с неба упал. А я прихожу по письму в Рязань. Он долго не психовал, после документа извинился, я иду в институт. Меня пропускают, я до телефона профессорской квартиры, он же здесь занимается в №4 больнице режет людей человеческого тела, я туда, а меня устретил глав врач не так, как ему хотелось, как я ему ответил, Он был мною неудов­летворённый. Больные они все повыходили с больницы, окружили. Ведь интересно очень для них, что я таков есть. А профессора я ожидаю вот-вот на скорой помощи, он приедет, за ним уехали. Вдруг сказали — вот и профессор, а главврач навстречу этому, говорит нам — я сейчас позвоню милиции, т/е туда, куда это следует. Большая и глупая наседка по моему выводу. Трудятся, боятся, пришел их крах. Они не знают, что делать. Ученые это делают, а наседки мешают. И вот мы в кабинет с профессором. А там асистенты, врачи, доктора, практики договариваются за операцию, за нож. Я им не помешал, а подождал и послушал ихнюю договорённость. И вот раздался голос старушечки перед профессором — вот, мол, за этим человеком приехала мили­ция. Я этого ждал и вот милиционер заходит, маленького роста, рыжень­кого цвета, как и вам известно приличпетовая всем, пустилась за то, чтоб я поехал в милицию, а то, мол, хочет начальник на старика посмотреть. Я перед вами, не хочется революцию устраивать, бросить этого профессора и уехать. Я же приехал по закону врезать в карты, при мне козырной, жду сам. Профессор пошел к телефону, говорит с начальником, и все же на­чальник не согласился с профессором, а меня взяли в машину. Я сел рядом с шофёром, приехал, зашел в кабинет, поздоровлялся. А в начальника психика на сто процентов к моему приходу разгорелася. «Ты откудова взялся?» — он спросил у меня. Я ему спокойно отвечаю, т/е что это за ваш спрос - откудова взялся — не с Луны уже свалился, а приехал с Москвы. И вот когда приеду до дома, вам про всё своё расскажу. А сейчас я уже опять в профессора со студентами, с докторами, ассистентами и врачами, практи­кантами в белых халатах. Мою сторону рисует сам профессор, как учёный академически человек, он учился в Казани. «Хвали» — я думаю, — «но не знаешь, кто я есть, придет время, узнаете». А сейчас принесли телескоп мою кожу изучать. Поставили над пальцами возле пяток реально показали факты, чего им хочется, А пальцы ног не дали реальности никакой, они зашли в тупик — как же так. Я их бросил на этом, извинился и ушел, т/е поехал в Москву. Сейчас в Москве пишу вам это письмо, чтобы вы знали, что я вашу фотокарточку показал. Были все удивлены всеми вами. Так что я должен быть в Рязани по снегу.Это письмо получите, прочитайте всем, общим пусть прослушают все, чтобы знали за Учителеву душу и сердце к вам.Повежзите на Дзержинку до Кати, в деревне прочитайте всем тоже. Желаю вам всем вашего здоровья, счастья и жизни для того, чтобы Учителево учение не бросать, а продолжать. Трудно пройти практике, чем теории уйти.

1960 года 6 сентября.   Учитель



Уважаемые товарищи учёные!

Это Вам пишет Иванов Порфирий Корнеевич. Он закалённый человек, закалился тренировочно в природе. Самое главное не простуживаться, не болеть, что будет надо для человека на нашей земле. Я говорю самородок по делу своему, источник закалка. Тружусь я один на благо здоровья всего человечества, учусь в природе, хвалюсь перед миром, правду хочу сказать за самосохранение своей лично клетки. Моё сердце здоровое, закалённое, молодое, 25 лет человека. Выход мой в свете, я не боюсь врага, не страшусь ничего, даже своей смерти. Если бы этого у меня не было, я бы давно умер. Человек я земли, дышу крепко А говорю резко не про какое-либо чудо, за природу, за физическое, за практическое явление. Самое главное это чистый воздух, снежное пробуждение, мгновенное выздоровление нервной центральной части мозга. Я люблю и болею за больного, никогда про него не забываю, его душу знаю с сердцем. Хочу помочь, через руки убиваю боль. Нам это не слова говорят, а всё делается делом. Рука пишет «Владыко», никогда про это не забыть. Очень справедливое это дело. А просьба какая? Меня надо просить, будешь здоровый. Кому это будет надо? Юноше нашему молодому? Да нет, уважаемые, это мировое значение, моё здоровье Нам надо кланяться матери-природе за её силу воли. Мы не молчим, говорим правду, не болезнь играет ролью над человеком, роль играет человек над болезнью. Нам надо учиться учению Иванова, чтоб не попадать в тюрьму и не ложиться в больницу, жить в природе свободно, не лезть на рожно. Нам будет большая слава любить самих себя через наш поступок. Мы его должны сделать, головкою низко кланяться старику, старушке, дяде с тётею и молодому человеку. Какая в этом будет вежливость. Эх и жизнь моя какая тяжелая для всех. Пойми те моё терпение, сердце закалите. Милые мои люди, вы гляньте на солнце, увидите правду, свое выздоровление, быть таким всегда как я есть победитель природы и учитель народа. Я должен сказать за правду свою, наука есть самая полезная в жизни — это закалка тренировка. Она нашу молодёжь не просит в жизни делать вредного. Разве мне это всё сделанное плохое в конце кончается? Мы ведь с вами в этом зависимые в природе, нас наука заставляет не сидеть на одном месте, она нас толкает, чтобы мы дрались на гору для того, чтобы найти в природе тайну. Мы с вами не знаем, где она есть — то ли в природе находится, то ли в космосе, то ли она может быть в человеке. А Иванов говорит свои слова нам всем людям. Мы с вами сделали очень много, у нас последняя стадия, это в науке кос мос. Мы этому физически ничего не сделали, чтобы человеку было в этом легко. Как мы в природе болели с вами и будем в этом деле простуживаться, нам никакие игры в спорте полезного не создают и никакая в этом техническая наука не дала в природе полезного в жизни У нас в социализме и у них в капитализме одна есть чара: у нас одинаково проходит безбожная политика, и у них с богом также захватывают космос, никакой разницы между верующими и неверующими. Как была самовольщина в этом деле, так и осталась. Захотел человек человека в жизни подрезать или убить, так оно и делалось и делается сейчас хулигански между нашими людьми и делается у капиталистов. Между этим разницы никакой. Учиться жить мы не пытались и не хотим звать в природе где же тайна, Я в этом деле оказался один со своими силами. Не волею хочу сказать нам всем дельцам в природе, не космос нам надо для жизни, человека одного для всех нас закалённого тренировкою, чтобы он не подвергался никаким заболеваниям, чтобы он был хозяин в природе, не боялся ника ких особенностей, а был со своим Побежденном в природе. Надо уметь доказать своё завоевание. Мы этого человека с вами не поняли Иванова, что он у нас такой не побеждённый никем и нигде есть. А завоеватель и победитель природы, учитель народа не вредному, а полезному делать в этом деле, чтобы наша молодежь эти качества разумела и поддержала своим умом Иванова. Он не хочет в природе, чтобы наш молодой человек терял так силы свои, как его заставляли наши люди. Они в природе ничего хорошего не нашли, кроме как плохого в жизни — на веки веков закопать в землю. Это идея не новая наша в потоке, а старая никуда она не пригодная. Что это значит, нашему брату умереть в природе? Это будет нам хуже не сможет быть в жизни.

Иванов это я выступаю по части человека в жизни. Ему надо помочь, чтобы его в этом деле никто нигде не беспокоил за его искания в природе. Он нашел не в природе тайну, а он нашел в человеке, в самом себе. Хочет сказать нам всем людям. Если только такому человеку быть между нами в природе, наша молодёжь поймёт и станет это пытаться пробовать, чтобы в природе эти качества завоевать. У нас для этого дела есть Иванов, он у нас для этого всего ходит босыми ногами по снегу, и быть в одних трусиках казалось бы нам нехорошо. Мы природу познаем как мать свою и выпросим у ней то, чего следовает в жизни, мы завоюем в природе продолжение в жизни нашей, умирать мы перестанем. На разбор моей идеи прошу вызвать Новоровенецкой больницы главврача для точных выявлений.

1968 года 26 октября. Иванов



Ученые вы все люди наши,

если вы не признаете идею бога. Он человек, только его дело полезное всем людям. Ему приходится не так быть как все люди себя показывают, им надо хорошее и тёплое. А как же бог при кладается в этом деле? Значит, есть возможность оставаться так, как себя заставил бог. Ему как таковому с природой не возразило встретиться, с такою атмосферой. Она для всех нас не хороша и неловко встретиться с нею, такою суровою атмосферою. Она для всех нас холодная и плохая. А как же нашему богу быть? У него не такие возможности, как они есть у нас. Она не успела к нам на арену придти зима, как мы ей покланялись. Наше условие такое, чтобы одеваться и кушать досыта жирное и сладкое. А как же Иванов? Он бог земли, учитель народа, он не одевается, он же не кушает и нету у него дома. А жить приходится нелегко. В природе всё есть, и хорошее и теплое. Но это есть одна сторона, а ведь есть вторая, другая, очень холодно и дюже плохо, а кому-то надо жить. Мы возложили всё на бога и сказали ему свои слова — ты на это есть между людями бог тебя мы прозвали. Мы делали не по людскому, а по боговому. Надо было одеваться и кушать да в доме жить. Это такое условие, такой у бога путь, без этого всего оставаться. Мы привыкли к этому делу на себе носить красоту, ею перед всеми хвалиться. Ох, мы так живём как не жили все. А про болезнь мы забыли, что она у нас такая есть, пролезла и заставила человека этого делать. Он болеет, страдает, а чтобы были средства или был человек на это дело. А вот у бога такого дела нема. Он без этого дела живёт, у него силы естественные, природные. Они надеются на техничес­кое искусство, люди, чем пользуются и с этим живут. Богу это нельзя, дру­гого обижать или смеяться с какого-либо человека. Он живёт и надеется, ему хочется заиметь, а ему не даётся, он бессилен это получить, у него на это мало сил такого дела, чтобы в природе сделаться через своё дело им, богом. У него нету таких сил, нету такого дела. А за бога человек не брался и не делал так, как делает в природе сам бог. Он не людского характера, чтобы жить по ихнему. Они все люди этим вот чужим в приро­де хвалятся, говорят, мы, мол, это дело сделаем, у нас политика зажила, экономика росла и наша жизнь этого получила в природе временного яв­ления жизни. Мы пожили да с вами порадовались, что нам стало хорошо и тепло. А куда оно всё прошло? Мы пришли к этому делу сами, нас приве­ла к отмиранию, а раз мы остались в обиде, то тут как же не найти помощи, в этом Бог с нами не соглашается, берёт свою сторону и начинает делать, уходит от того, как были все. Я говорит бог, за мой такой поступок. Он есть у всех людей.

1973 года 23 октября.   Иванов