Литературная обработка автобиографических материалов
Я ехал на тормозе недалеко от паровоза, мы тронулись, после этого приехали без всякой остановки на всех станциях, доехали до того прошлого места, где я пару волов взятых мною у хозяина, у того, у кого я жил в наймах, я их взял за свою работу, которую я сделал у него, покосил пшеницы 50 гектаров, а чтобы по договоренности взять свой хлеб мне продком запретил, я не стал его получать за то, что взял пару волов, их определил вот здесь в этой Александровке, променял я на лошадь, да взял денег додачи с чем я продвинулся вперед. После того, когда моего отца за меня как за скрывавшегося от украинцев идти на службу против большевиков, отца моего побили двадцатью пятью шомполами, я ему помог этим стать на ноги крестьянством, он этим поступком стал сам себя восстанавливать свое индивидуальное хозяйство чтобы жить хорошо. Я доехал так, как договорился с машинистом, он придержал мне поезд для спрыгивания, я ловко спрыгнул и пошел в Елизаветовку, сам спешу попасть на улицу Луначарскую, чтобы попасть к шурину.
Когда я подошел к его разломанным воротам, стал хозяина вызывать, он сидел в коридоре шил сапоги, услышал мой голос, вышел ко мне, он испугался с моего поступка, стал ни слова не говоря, не находил что мне сказать. Я жду его приглашения, он все же сказал ну проходи, я тогда стал к нему приближаться, и ему подал свою руку, поздоровался, сказал ему здравствуй, он мне тоже сказал здравствуй и заставил меня чтобы я ему что нового рассказал особенно он спросил за супругу мою, а за его сестру Уляшу, я ему стал рассказывать про то что делалось в моем здоровьи, я у него как у шурина спросил, назвал его Федор, а Федор по имени он меня слушал, чего я буду ему говорить, а у меня еще по дороге сосредоточилось все время про одно, это помощь больному. Я этим делом вовлекся, спрашиваю у него как у шурина, он меня слушал, я у него спросил у вас есть, как раз вышла Маруся на наш разговор, кто либо из больных мне шурин говорит зачем тебе это, я ему стал рассказывать факт. Живые факты на людях, я поставил их на ноги. А у шурина здесь в Елизаветовке, на Первомайской улице дом №11 лежала больная заброшенная всеми, особенно своим мужем националистом–поляком. У ней совсем не ходили от ревматизма ноги и руки не работали из–за болезни, которая ее в кучу гнула. Я прослушал Федора а какая она была больная и сейчас же стал просить Марусю жену шурина, чтобы она пошла и к больной и ей рассказала за мои способности, чтобы у больной выработать ее желание меня ей видеть чтобы я по ее просьбе пришел к ней, договориться что будет надо для этого всего чтобы помочь ей. А тогда я им говорю будем мы заниматься тем чем это следует. Маруся берет на себя инициативу идет к ней, она ее встречает с такой речью, что она никогда ни от кого такие слова не слышала, это ее счастье то, которое ее само искало и своими силами назвался Маруси. Маруся рассказала ей то чего это будет для ней нужно, она сейчас же дала свое слово чтобы я ней пришел, и то что следует для метода лечения преподнес. Маруся сейчас же прибежала, с такой охотой мне говорит, мол просит чтобы вы пришли сейчас же, я не стал дожидать ничего. И сейчас же ушел к ней. Этот дом в котором она жила мне рассказали, по номерации я нашел, вошел в ее комнаты, с нею поздоровался как это требуется с больной, ей свою вежливость представил на пожалуйста она меня принимает как больная усердно относится хочет свое рассказать, то что она за это время пролечилась. Я ее слушал, как это может никогда не слушал ее никакой врач, мое состояние здоровья сосредоточилось еще по такой пути по которой я шел все думал за какую–либо больную, я ей старался все свои силы ложил на этом деле, чтобы излечить человека, это не мои были силы а были самой природы, она меня за такое время электрозировала скрозь мое тело. Мое дело было сейчас браться за ее тело так, как я всегда беруся и передаю через свои любимые руки, они способно научились через себя передавать всевозможные штуки, я ведь думал, это ведь мой мозг мечтал о чем, он мыслил о хорошем, а хорошее получил я выпросил это в природе, она мне отдала все что требуется для этой жизни. Больная у себя имеет свое направление к этому делу силы она хочет себе получить через мое тело здоровье, которое только думает свое отдать за это не брать никакой копейки, кроме как только покушать. Есть закон в природе пока, прошу ее своею просьбою, знаете что, я ее называю по ее имени, она меня слушает и запоминает за то что будет нужно делать для того чтобы завтра себе то получить что будет нужно для больной. Она не забывала мои слова, которые я вводил ей что будет нужно делать для того чтобы начать этой болезни помогать, нужно отдать отпор самой больной, она в процессе своей жизни потеряла эти свои качества, а теперь нужно их вернуть, на это требуется знать что делать, обязательно ты его вернешь назад путем одного предупреждения, только глазами своими посмотреть в точку заболевания, потянешь вовнутрь воздуха, мгновенное и безвредное самолечение, а больной это нужно дать это режим для того чтобы она надеялась. Я больше не стал у ней быть пришел обратно к шурину, и все ждем завтрашнего дня. Я все сказал вперед о том, что я ее поставлю на ноги, такие силы были во мне, обязательно болезнь должна уйти от моего тела, это ток электричество для того чтобы базироваться этими силами. А они у меня были и есть, и будут. Это мой мозг, моя мысль которая без цели не живет. Иду всеми силами для того чтобы помочь нуждающему. Кто может этому делу помешать если я это делаю, мне природа сама помогает своими силами, она меня хранит, я от всех ухожу. А теперь такая стоит моя задача что только эту больную поставлю, то тут я докажу своими силами, сейчас сижу за столом в рубашке и в брюках и с шурином разговариваю, ему свое рисую то, что впереди не знал что со мною получится, я жду одного, а получается другое, все мое незнание такое глубокое, еще так не учились как это требуется, а больную я восстановлю.
А шурин мне как комику не верит, говорит ты что Христос, я ему говорю знаем что Христос был ли, я не знаю, история говорит об этом, но я не говорю о том что Христос может быть он делал то что требуется, еще не сделал, я да! Делаю эволюционно все будет ты сам увидишь милый мой Федя, я его величаю по имени, он меня слушает. Я ему столько об этом наговорил, он убедился в этом что все сбудется, особенно за психиатров я ему рассказал, за те окна, я их не видел, он закатывается смеется по–украински говорит, вот врачи дак врачи эдакие что они наделали теперь им это не плюс, твое рождение, а минус в их развитии. Значит он у меня спрашивает нож будет не нужен для некоторых болезней? Я ему стал перечитывать за все то что имеет человек, он всему дело, если захочет, то он сделает, это его силы, они идут к нему прямо в цель. Так и я сейчас, так вышел как никто я сделал эволюцию. Ночь прошла здесь на горизонте, я почти целую ночь и глаза свои не закрыл, а все же заснул перед утренними часами, как я быстро подхватился, еще было серое время, я собираюсь идти к больной, говорю шурину чтобы он знал за мои поступки, а сколько они часов там затратятся, мне в дорогу когда я шел до больной, то пожелайте свое хорошее, чтобы совершилось. Я пришел к этой женщине, она очень крепко была расслаблена, т.е. у ней ноги совершенно не ходили были как кочерыжки, такие руки тоже были в куче, а мои руки все это сделали, вначале я у нее спросил разрешения, она мне дала свое тело для того чтобы я над ним работал физически. Вначале взялся я руками за лоб головы левой рукой и за ноги взялся правой рукой за пальцы большие, стал ее просить своею просьбою чтобы она своим мнением своего мозга ворочала в ногах пальцы, вслед за этим заставил ворочать пальцами рук, после чего пришлось ей смотреть в свое сердце для того, чтобы оно работало правильно, также на легкие посмотреть и в живот она смотрела и ворочала в сторону одну и в другую, она туда направила свои сосредоточенные все силы, которые делались ею, она после чего она расползлась как лягушка на постели, а потом при воздухе она тянула во внутрь до отказа и сама собой набралась энергичных сил возможностей которые ее заставили чувствовать хорошо. Она пожелала такое желание чтобы ходить ногами я ею руководил ей не разрешал, но ее желание ей далось и вот с великим трудом пришлось мне физически ее поставить на ноги так же как я ставил Бочарову, это не исцеление было в комнате ей стоять на своих ногах, они с трудом стояли и трусились до невозможности. После такого как она одно время не ходила, ноги так они робели себя держать, а во внутренность я дал сознательно воздух для того чтобы легкие себя держали зонтиком, об этом я хорошо знал, что воздух помогает всему — создать здоровье, раз я взялся за это дело, должен довести до конца. Этого мало что в доме она заставила себя стоять, это сдвиги и не большие для этой больной, она стоит и легко чувствует, не смеется стоит, ее улыбка заставляет себя чувствовать так как она получила себе здоровье. Я ее заставляю просьбой чтобы она все делала чего я скажу, я ее попросил чтобы она подняла с помощью воздуха крепко тянуть во внутрь свою левую ногу, а куда поставить это не ее дело.
Она подняла ногу, нога брызнула вперед как какая–то живая рыба, так же мы вдвоем подняли правую ногу, она тоже брызнула, не так уже как левая себя заставила. Наши ноги стали с помощью моих рук ходить по полу, она движется очень медленно, я ее стал выводить на улицу где было сыро это для ног было хорошо, больше току для таких ног, я ей говорил об этом, люди соседи на это дело смотрели и удивлялись с этого дела. Я тоже на них смотрел и хотелось мне этим делом похвалиться, наша больная ходит и руками работает, она с великой радостью на себе за это что она ходит из–за моих рук. Она мне не находила за эти качества не могла сосредоточиться, и вздумать такое слово чтобы меня за это поблагодарить. У ней все тело радовалось с такого легкого и полезного лечения, оно делалось на славу всех больных, если мы как больные не будем делать ничего для того чтобы сделаться здоровыми, нас заклюют мухи, это ведь природа она такая для нас хорошая стала служить одной пользой, враг т.е. болезнь ушла не известно куда от нашей больной за ее на ней физическое дело, если бы меня врачи не послали за это в Сватово, она бы вечно лежала в койке. Я тогда еще таких способностей не имел, чтобы без своего физического состояния не вмешиваться до больного тела, она сама ничего бы не сделала без моего участия, я ей как здоровой женщине говорю, знаешь что, она меня как хорошего человека слушала и старалась все свои силы положить для этого дела, что я ей скажу она выполняла, особенно она в себя тянула воздух, чем и заставила вернуть свое прежнее здоровье. Это не все, я больным говорю, чтобы они знали за меня для чего я пришел, или меня родила для этого природа, чтобы мы больше со своими болезнями не стогли в тех местах, откуда пришлось с большим трудом поднять этого человека, кто уже готовит своим дочкам кушать, они пошли на работу утром рано, я ей пожелал хорошего в ее комнате, а сам ушел, прихожу в двенадцать часов дня, на это все расходовал всего время шесть часов, как больная уже работает. Нужно было ехать в Сватово, напрасно я от этого дела отказался, ведь это не все еще с врачами, они на меня нагрянут со своими делами, у них для этого существует психиатрия, она мастерица сделать со здорового человека больного, но мне она ничего не сделает кроме как только сама ошибется со своими силами. Она провалится нелегально, она когда–то умрет, а в нелегальности все человечество помирает, оно не может жить чтобы не болеть, делают на это все старые и гнилые привычки, улыбается наш Федор за своим сапожническим столом, а сам шилом колупает для шпилек дырочки, ставит деревянный гвоздь и по нем ударяет, это он прибивает к туфлю подошву, спрашивает у меня сквозь свои белые украинские зубы, ну шо ты похвались сделал, а я ему только сказал: ходит, он мне не поверил тогда он сейчас живой человек живет со своей второй женой в Сулине на Юрнином Куту, не стал со мною разговаривать, сам как к знакомой побежал. Он не знал своему зятю чего в словах сказать, там он много не сидел, сейчас же вернулся он этого места, заходит с ужасом мне в лицо говорит: ты что Господь? Я ему говорю, я русский человек знаешь ты где я родился в какой кацапской деревне, ты был у меня на нашей свадьбе, меня зовут Паршек, он засмеялся и тут же сказал, чтобы я был его слову доволен, тебя нужно посадить в эти условия за то что ты делаешь всей медицине новые пути, сидеть не приходится, чтобы ждать кого–то на своем месте, где тебе поручили, врач имеет себе кабинет он для этого оборудован всеми особенностями для того чтобы принять свежего больного. Если он заслуживает без всякой коечки ходить, ему врач прописывает рецепт и дает на дом лекарства чтобы им пользоваться, и этим самым больного лечить, а если уже на ногах не ходишь, то тогда положат в койку и там на этом больном будут все врачи сидеть, даже вмешивается простая нянечка и та играет роль чтобы больная от туда ненормально уходила, это ведь больница, не дом если выздоровеешь то попадешь опять назад с радостью опять домой, если здоровье захворает раньше люди были не такие, да они и сейчас есть в капиталистических странах, а у меня говорю я шурину, Федя никакого искусства нет, есть все естественного характера от самой земли лежит это богатство, и до самой вселенной нет конца и краю. Мы все от нее возьмем если только будем рыться в природе, так, как мне не приходится не жалеть свое тело а заставлять его чтобы оно работало так как это требуется, сейчас дайте мне что есть покушать я Федору говорю, а Маруся приготовила для такого человека как я тогда для них сделал что нужно, приглашает меня пожалуйста чтобы я сел и кушал только, сколько влезет. Я кушаю, а мне делает нотацию шурин, чтобы я не останавливался перед организацией, посылает меня чтобы я пошел в горсовет, а он у нас находится в этом году в новом доме на втором этаже здравотдел, администрирует тов. Иванов однофамилец коммунист парень, разбирается как сам знает, где тут до команды если нужно будет делать. Дело так кузнеца, он говорит тогда железо куй когда оно будет белое. А когда остынет то не убьешь молотком. Так и это дело сейчас оно ведь новое найдено мною, хочу передать жизнерадостное во всем легкое лечение.
Это есть само лечение. Я скоро прискакал разумши и к горкому т.е. там же и горсовет был в Луганске. Когда это я здесь обитал, часто по этому переулку возил уголь через железную дорогу, брал деньги в Белой и продавал тоже за деньги, мне этот город только поставил на ноги я только здесь водку николаевскую добывал сколько никто не мог добыть, с чего я и зажил в крестьянстве. Это было мое кипучее тогда время. А сейчас я иду не по тем следам, я пошел по нужным следам, вот иду до заведующего здравотдела, а что он мне скажет по части моего дела, культпромом был тов. Иванов, он же врачами всеми заведовал. Когда я попросился у него чтобы он мне разрешил войти в его кабинет, он не возразил моему серому приходу, я зашел сейчас стал ему рисовать новое, он меня долго слушал не задавал мне даже вопросов, все то, что нужно для больного человека. Через свой язык Иванову внес свое предложение, он мне, как шахтеру, задает вопрос наболевший, о переломе какой–либо кости, я ему сказал что еще мало я для этого сделал, но считаю что все возможно это из–за работы своей, сидеть не приходится, тяни сюда врачей, я ему говорю. Он пошел на мое все навстречу стал меня слушать, посходилися все луганские врачи и был в здравотделе заведующий всех врачей Иванов, он этой группой распоряжался, со мною за всевозможные штуки говорили как я эту больную смог поднять на ноги, если все врачи от этого человека отказались, в этом была медицина безсильна, я их заставил всех на меня выразиться о том, якобы я был в то время псих, и хотели положить в их Луганскую больницу для исследования. Я тогда–то ушел от и не стал слова портить в своем родном городе, только бросил шурину его одежду. А моя одежда лежала охранялась батюшкой в Новочеркасске. Мое дело напрямик брать путь, чтобы попасть на Сорокины рудники, через церковное село верст 25 надо пешки шпарить. И вот я бегу всеми силами напряг на свое здоровие. Оно меня заставляло разглядывать по сторонам. Да ничего ты не поделаешь в этих добрых людях, кто это время на самолетах обучались. Был по пути моего прохода аэродром специально учебный, а на дороге стоят красные флажки, чтобы опасаться от частичной катастрофы. Я не побоялся по этому полю. Прошел благополучно а самолеты вверху рычат своими моторами. Самое главное моя задача была поставленная, если это правильно иду я по этой пути, то этот самолет который отделился от всех он должен сесть неподалеку от моих ног. А время как раз приближалось к полудню, надо было спешить чтобы попасть при видну. Я на этот счет, раз сказал, то обязательно буду в том месте во время. Так оно и получилось, смотрю на этот самолет быстрый ему что–то помешало, для моей мысли совершилось, самолет сел. А у самого радость не радость и слова не слова. Все думал об этом деле, совершается вот видите какое дело. Не быть в этой больнице мне а и зачем я там надо. Пусть там лежат больные люди, им надо койку, а мне их уход не надо лишь потому что я сам ухаживаю за многими. Так и получилось сам самолет недалеко сел, хоть с ними разговаривай. Я тогда очень крепко спешил не считался с дорогой. Брал напрямик как сорока всегда прямо летает только дома не бывает, а я всегда попадаю. Неотрывно за свою семью думаю еже минутно.
Мое доброе дело ее обеспечить а сейчас сказал жене Уляше, продавай все нажитое мною, придет время все наживется, то будет, чего никогда ты не видала, она меня правда не с сердцем ругала, но побуркивала, как на своего мужа. А я сейчас бегу в церковных полях да посматриваю на идущие по над землею, для меня все даже и птицы поднимаются и свои песни такта поют, мне весело по этому воздуху идти. Нужно кой когда глянуть под ноги, а то ведь можно скалечиться. А мне моя мать говорила природа языком, если бы ты не был для меня другом, я бы тебя не любила и недаром тебя я топила начальством, это ты один у меня счастливец что идешь по моей дороге, я радуюсь тобою и заступаюсь крепко за тебя везде и всюду не дам в обиду. Но нужно научиться для того чтобы творить своим телом чудеса. Я же Самородок она мне сказала меня присвоила к себе, то будешь делать чего я захочу. Но чтобы плохого никто на тебя не нагрянет а всегда под твои ноги будет ковер. Я как мальчик по ней труском бегу по бездорожью. Не такие в природе проходил дела. А это церковные горы, я уже спускаюсь в ее родное село Церковное. Меня встречают и провожают на станцию Синельниково, я скоро по этому свалу поднялся и тут же возле депо перешел на ту сторону ж. дороги, откудова распокладались шахты. Я перевалился через бугорок вот тебе тут и рудник Сорокин. Когда это я здесь работал вместе с отцом в уклоне били штырки для вентиляции, без всякого света, втемную. А вода так под ногами была а почему она была теплая для меня тогда я помню это время хорошо. Пока за это по дороге подумал да помыслил, вновь представлено слава вот тебе и казарма та, где я раньше жил живет моей супруги сестра одна и другая, Шура и Хима со своими мужьями и с детками я им зять такой не нужен был, а нужно бежать от них. А они со мною считались, я их не обижал а всегда старался чем умею, помочь, мои неотрывные дела, от этого было всегда у меня мое сердце с душою не такое как у всех, природа все наделала мне этого заслужить от ней, и сестры как родные для меня были, они не знали как встретить меня, я им рассказывал всю правду, которая меня встретила, я не мог равнодушно смотреть на все это. Мой дядя Сидор Полехин так когда–то мне говорил если бы можно было я бы кулаком любого человека перебил пополам, так бы мне нужно похвалиться но я кулаком не бил по столу и не доказывал, а был в надежде на природу, она всех окутает придет время, я для ней пахну а все для ней воняют своим кровожадным поступком. За что же меня будет судить народ если я новатор своего дела то несу всем чего будет надо. Мое здоровье, оно им будет надо, вот какие дела перед мною. Побыл немного, поночевал у Саши, наутро встал и пошел через Прошекову. Я там пробежался по ней где когда это приходилось с мужиками дружить, я возил к ним подошву из Алчевска. Брал у евреев и в этом имел прибыль это такое было дело, меня они выручали. Я скоро через ее и Варваровку перебежал, сам старался плоды свои проверить, на Евдокии Бочаровой, как она теперь ходит. Я все силы клал по бездорожью, старался обязательно попасть к ней. И все же прибежал, захожу во двор, она бедненькая, ходит в валенках, я спугался с ее поступка у нея спросил за ее фасон. Она мне говорит, старается себя оправдать называет меня сваточек. Нам же передали о том, якобы вы в поликлинике повыбивали окна, и тебя забрали и погнали в Сватово. Тяжело приходилось слушать такие слова. Значит волна бьет во все берега правильно по природе. Для того чтобы этому делу быть. Я же человек живой, попростился со свахой, ей пожелал всего хорошего и здоровие не такое оно давалось вперед, а ее упущение было самой, ноги такие не будут как оне были. Я спешил на Красную Могилу к поезду который ходил через Зверево Тбилиси–Харьков №61–62 товар пассажирский. Он меня довез до Новочеркасска я приехал за своею одеждой к батюшке. А этот день у батюшки привидение оне встали смотрят небывало на свои ворота, а их без всякой умелости чтобы отворить, а оне сами отворились по их недоразумению бог их наказал, оне вспоминали про меня и стали мою одежду везти к моей жене, а она уже знала, где я нахожусь. Матушка сама повезла и горем ихним хвалится. А я вот тут как тут нагрянул, меня встретил батюшка с нехорошими словами. Он считал меня на этот счет критику совсем не ту, которая следовала для меня. Я долго там не распотякивал бросился вслед за матушкой домой, я соскучился по своей семье и своих детях их мне было жаль, но ничего ты не поделаешь с таким делом. Так оно и быть, как и завязалось. Проезжаю так хитро без билета, но нарушение в своей жизни я считал незаконно я проезжал.
А матушку я не застал, меня встретило молчание почему то жена не говорит. Я от усталости большой изволил спать, лег себе спокойно спал глубоким сном. А когда поднялся, я почувствовал не то, у меня пол головы обстрижено моей женой и братом. Я вижу неловкое перед собой и стараюсь сам себя поправить, если это начали делать, то уже я говорю, кончайте. Мой голос по своей комнате прозвучал, а брат Илья с улыбкой как комсомолец говорит давно нужно прийти к сознанию, я ему говорю а что я делаю без сознания, он молчит ничего не говорит. А сам взял до делать мою голову, не я ведь был виноват сам суд не допускал до работы, значит народ а раз народ ты ни чего не поделаешь. Вот какие дела были с моей головой. Она же права но идет по своим путям. Давайте мы проследим историю, где хорошее рождалось если ей мешало плохое, а все это делала природа, не угодно что я волос носил, нате стригите а все равно силы были при мне они и останутся.
Теперь надо со своими силами собраться и поехать в глубокий Донбасс, туда где я свою молодость проводил, и свое здоровие для этого дела заложил. Я там работал, это тогда, когда свирепствовал хозяин, он всякие штуки устраивал перед темным рабочим человеком, особенно я тогда продавал себя за какую–либо копейку заработок был большой только получали мало, то какие–либо помехи встречались на дороге перед кассой какое–либо недоразумение а появится. Ты получал то чего написано в книжке, работа кустарная тяжелая в шахте, а сейчас я поеду просматривать как люди живут и чем оне занимаются, особенно мой брат жил в Красном Луче и там начальствовал Иван Потапыч Кобзин, он меня к себе в свой дом принял, как племянника старался сохранять в виду моего положения, которое заставило шесть месяцев не работать, с мая месяца по октябрь я проходил по условиям всего Донбасса, особенно жил у Ивана Потапыча Кобзина, да спасибо нужно сказать его второй супруге Гаше, также я обходился хорошо с детьми с Мишей, все это заслуживало внимания моей истории их к себе записать, они были помощники моему делу, я у них жил и чудеса свои творил на больных людях, которые обращались ко мне, особенно расскажу за сердечницу Штеровского завода, она просила путевку чтобы поехать в санаторий, и обращалась ко мне что делать. Я ей говорил чтобы она отказалась от путевки лишь потому что за деньги негде не купишь здоровья, и не продашь его, значит нужно легко терять, мы теряем, эта сердечница не согласилась со мной и с моим советом. И так ей санатория не помогла, она скоро сгорела, ходил я по Чистяковским балкам и лазил по горам, все меня заставляло безделье я только этим занимался, пройтись старался попасть в какие–либо условия природы, я однажды пошел на Чистяковские рудники, там жил мой дядя Михаил Егорович работал в базе разных товаров он тоже от меня не отказался, так же меня принял как это полагается через то что его жена Паша получила от меня свое прежнее здоровье в голове, она жила стала так болеть, как мучилась, а сейчас легко стало. По этому всему делу Паша если она приняла то примет и Михаил, за мое хорошее и хозяйка не возражала с мною встречаться. Она знахарка себя считала но голова у ней беспрестанно болит. Она обратилась до меня с просьбой чтобы я ей помог как лекарше. Я ей преподнес свою местность своего города назвался чтобы она поехала туда и на балке Кочетовке есть два колодца один маленький а другой большой. Течет с под каменя вода ей надо набрать и привести себя, что надо будет сделать чтобы моя семья знала где я есть. Она не поехала а я все же не посмотрел на это все, ей дал здоровие из–за Михаила а то она не заслуживает. Этим делом я не переставал а двигался с места в другое. Никому ничего не думал даже говорить по этой части что это будет, а мне не верили и не хотели чтобы я этим занимался или я так ходил. По этой местности я правда и шел в рубашке в серенькой и брюках шевьетовых. Наскочил на глубокую балку в лесу со мной встрелся один старик. Уже можно сказать отживши совсем, дряхлый заброшенный судьбой весь поразорванный до нитки. Я его обнаружил его бедность и с извинением остановил и повелел ему сбросить всю одежду. Он было задумался не хотел этого делать, да видит перед собою бессилие, стал он мне подчиняться, скинул свою всю одежду, стал совсем голый. Я тогда скидаю из себя рубашку свою и надеваю на него и так же надеваю брюки и пожелал ему всего хорошего. Иди мол по своей дороге да никому не говори об этом. А природа в это время своими лучами как раз солнушко пекло. Я стал не показным моменте думать и предрешать все вопросы изучал которых очень много и трудно ими похвалиться.