«Элитное зерно из урожая Бога»
24/12/05 03:21:37 — Татьяна Синцова: Русский народ и элита
Под прошлой передовицей Александра Андреевича я осмелилась предложить участникам дискуссии свою формулировку (voljanin прав) демократии как власти организованного меньшинства, которое часто в просторечии именуют элитой. Вопрос о взаимоотношениях народа и элиты очень интересен. В продолжение сказанного — снова свой взгляд, но попрошу строго не судить, т.к. вышло несколько пафосно.
Русский народ странный в том смысле, что он ни гранитный, ни монолитный, ни единый, сколь ни пыжься с уваровскими формулировками или «Едиными Россиями», а всегда двухслойный. Собственно, это не один народ, а — два. «Первый» — коренной, глубинный, тянет ниточку от языческих пращуров, смердов-землепашцев, православных крепостных крестьян и немногочисленного вольного простонародья к советским крестьянам, живи они хоть сто лет в городе и работай на Кировских, Металлических или вагонно-ремонтных заводах. Назовем его «настоящим» русским народом. «Второй» весь слеплен из пришлого, чуждого «элемента»: из варягов, Феофанов Греков, Малют Скуратовых, Лефортов, дьяков Шафировых, Далей, Берингов с Крузенштернами, арапов Петра Великого, Биронов, Фетов с Мандельштамами и «обезьянок» из породы «князи», т.е. выходцев из «первого народа», прыгнувших выше его головы и на неё же приземлившихся.
Лучшие из «первого» народа — Кулибины, Ломоносовы, братья Черепановы, поэты Кольцовы и прочие разные Левши с Василиями Тёркиными — никогда не перерезали питательную пуповину связи с Землей-матушкой и олицетворяли собою долгое томительное Восхождение к Миссии, с одной стороны, и Сбережение общинной самодостаточности и русского индивидуализма — с другой. Я хочу сказать, что русский смерд-землепашец времен Ярослава Мудрого и слесарь 6-го разряда на приусадебном участке времен «застоя» — это один и тот же человек: отцепитесь от него все и дайте, наконец, сосредоточиться и жить, как подсказывает «внутренний закон» и «Звездное Небо» над шестью сотками! Жить, как хочется: вместе со всеми — «в садоводстве», но, в то же время, отдельно, чтоб никто не указывал, какой высоты плетнем он должен участок огораживать! И чтобы на своём — что хочу, то ворочу! Но чтобы «привозили керосин» (с), т.е. дороги «в садоводстве» ремонтировались, свет был, а правление не дергало бы по пустякам. Как бы не так.
Про «второй» народ — забыли. «Второй» — мозаичный, подвижный. Часто поверхностный, активный, как трава перекати-поле, не имеющий корней — всегда «лип» к первому. Точнее, «питался» его идеями, которые «первый» только «ставил», изрекал, иногда формулировал, но никогда не доводил до ума. Второй претворял идеи «первого» в жизнь: составлял словари, географические карты, записывал за Аринами Родионовнами сказки, но, в то же время, порой стремился переделать (перестроить) «первый» народ «под себя», сделать более предсказуемым и понятным. Мерил его и аршином, и коломенской верстой, напяливал сюртуки с кафтанами, брил бороды, «прививал» то православие, то коммунизм, то «народность» — ан всё карикатура выходила! Всё укоренялось как бы слабо. «Дык, што ж, барин, мы завсегда», — чесал в затылке «первый», а чуть ветру задуть — сюртуки «православия» с «коммунизмами» слетали с него, словно их «водой окатывали». И оставалась русоволосая Русь («первый» народ), «всё та же — лес да поле, да плат узорный до бровей». «Ветер» задувал, когда вектор peredelki.ru сильно отклонялся от миссионерской линии. Он разрушал комфортную «садоводческую» модель существования, и perestrojka, не важно, внешнего она была происхождения (война) или внутреннего, допекала крестьянствующий люд окончательно. «Терпелка» лопалась, «дубина народной войны» поднималась и принималась гвоздить.
Лучшие из «второго» народа всегда понимали, что без «первого — без почвы, на которой только и можно стоять, — они никто. Рисовали гербы с двуглавыми орлами, придумывали сказки о мужиках, кормящих генералов, женились на Прасковьях Жемчуговых, основывали консерватории в столицах, писали маслом «Березовые рощи», заводили мануфактуры и становились великими русскими поэтами и писателями.
«Первый народ» на чудачества эти особенного внимания не обращал: мол, баловство — не более, но и консерватории, и мануфактуры, и «нерукотворные памятники» считал своими, а любое покушение на их создателей воспринимал как личную обиду и «вступался». «Народная тропа», протоптанная первым народом, стала главным мерилом добродетелей «второго».
Худшие из «второго» консерваторий не основывали, памятников не создавали, «Дум» не писали, у парадных подъездов не размышляли. Они называли себя аристократами или элитой, весь «первый» народ — скотом (быдлом, совком), завидовали своим талантливым сонародникам и частенько, по причине чёрной зависти и злости, ухлопывали оных из дуэльных пистолетов или изничтожали другими доступными средствам.
Если смотреть на всю нашу историю под определенным углом, то до XIX включительно она была попыткой объединения «двух народов». Точнее, объединения «лучших», как из одного, так и из другого. Лев Толстой, Менделеев, Вернадский, Павлов, Циолковский были последними «объединителями». После них плодоносящее древо «второго», вложившего в эту попытку все силы, стало частью засыхать, частью вырождаться, и мы увидели двух Ерофеевых, одного Церетели и бесчисленное множество клонов и клоунов, мельтешение которых не должно заслонять главного вывода: лучших из «второго» народа больше нет. Остались худшие — элита. XX век — это прощание с лучшими из «второго» и одиночество «первого»…
Природа на время приоткрывает разум, но рождаются люди здоровые, которые своим разумным постоянным трудом совершенствуют нашу жизнь. Талант Иванова и талант Мессинга имеют разные корни, хотя они родились и ушли из жизни чуть ли не одновременно. И теперь для нас Иванов — как Воздух, Вода и Земля. Каждый же выбирает своё — кто Природу, а кто стремится стать «элитой». Что за этим будет — покажет время.
23/12/05 20:24:52 — Русская Женщина: Прохожему
То, что власть грозится перезахоронением Ленина, это, наверное, не очень хорошо. Но, с другой стороны, в самом сердце Москвы, России лежит мумия человека, личность, истинная роль которого до сих пор непонятна. Но это неважно, в конце концов, каким человеком был Ленин, хорошим или плохим. Хорошее и плохое есть в каждом из нас. Я всё больше склоняюсь к тому, что место останков этого человека — на обычном кладбище. Ведь все там будем однажды, не правда ли? То, что он лежит в центре страны и в особенном месте (Мавзолее), думаю, не совсем правильно. Потому что ещё неизвестно, как влияет на страну, на всех нас энергетика останков этого человека. Живое — живым, а мёртвое — мёртвым. Думаю, не стоит нам уподобляться фараонам. Нам не нужно поклонение смерти, в конце концов. История России идёт своим ходом, а жизнь продолжается.
24/12/05 18:57:06 — voljanin: О перезахоронении Ленина
Коммунисты уступили инициативу, надо было раньше самим предложить перезахоронить Ленина в Ульяновске или где-нибудь в другом месте, кроме Москвы. Этим они дали бы понять власти, что символ революции и Кремль несовместимы. Это был бы правильный и разумный тактический шаг. А теперь патовая ситуация. Выход видится в создании небольшого мемориала Ленина, но не на кладбище, а, например, около музея Ленина в селе Алакаевка Самарской области, где одно время жила семья Ульяновых. Там красивая и спокойная местность. И перезахоронить его без церковных панихид, под гимн Марсельезы.
